«Оборотни» из военной разведки
Шрифт:
Параллельно с этим шло постижение шпионского ремесла: давались подробные инструктажи о линии поведения, разъяснялись способы выполнения заданий, оговаривались сроки встреч и формы конспирации. Гонорары за «творчество» выплачивались регулярно — в долларах, рублях, динарах, а также дорогостоящими сувенирами.
На очередной встрече Кэйн начал интересоваться конкретными советскими гражданами, находящимися в Алжире по линии КГБ и ГРУ. Затем проявил интерес к сведениям по алжирской армии. После того, как американец приручил Филатова, дальнейшая работа с агентом была перенесена с виллы на конспиративную квартиру, где впервые Кэйн почти в категоричной форме потребовал принести какой-нибудь документ о работе советского посольства. Задание «Алексом» было выполнено, как говорится, качественно и в срок. Он сделал ксерокопию «Политического отчета Посольства СССР в Алжире».
На одной из встреч Филатов закапризничал, — сказалось перенапряжение. От двойной работы стали сдавать нервы. Угрозы прекращения сотрудничества с янки чередовались с нытьём оставить его в покое — таков был диапазон его «бунта». Он умолял сократить время и число встреч, мотивируя тем, что частые отлучки не смогут долго оставаться незамеченными для окружающих.
— Вашу машину знает каждая собака в городе! А моё появление рядом с вашим шикарным лимузином в определенном месте в городе чего стоит? Никакой конспирации. Так и до прокола недалеко, — раздраженно кидался колючими словами Филатов.
Кэйн с пониманием отнесся к тревоге агента. Очередная встреча была назначена в городе у фонарного столба, заранее известного по условиям связи, где Эдвард должен был «подхватить» агента и вывезти на новую конспиративную квартиру.
Филатов после работы вышел из посольства и, тщательно проверившись, направился к месту встречи. Ждать долго не пришлось. Через минуту он услышал шум мотора. Оглянулся и… замер от неожиданности. Под фонарным столбом остановился не автомобиль вербовщика, а старенький «жучок» — «Фольксваген». За его рулем сидел бородач. И вдруг через опущенное стекло дверцы донесся знакомый голос Кэйна. «Загримировался, хорек. Видать, подействовали мои замечания, — испугался потерять меня», — самодовольно отметил про себя Анатолий.
«Алекс» нырнул в машину, одел клетчатую кепку, извлеченную из целлофанового пакета, и откинулся на спинку заднего сиденья.
Вскоре приехали на незнакомую виллу, затененную зеленой стеной декоративного кустарника. Прошли в комнату на втором этаже. Агент принес очередной товар по алжирской армии, а Кэйн — гонорар. На этой встрече он намекнул «Алексу», что скоро его командировка заканчивается и он должен покинуть Алжир.
— Я надеюсь, что наши отношения на этом прекратятся? — спросил Филатов.
— Дорогой Анатолий! Мои отношения с вами перестали быть только нашими. О вас знает Центр, — знает, замечу с лучшей стороны. В швейцарском банке на ваше имя открыт счет. О вас уже осведомлен мой сменщик. Он хочет с вами познакомиться на следующей встрече.
— Никакой встречи не будет. Хватит, наелся… мы же договаривались, — взорвался агент.
— Успокойтесь, прошу, успокойтесь.
Я говорю вам вполне серьёзно.
— Не горячитесь, господин Филатов. Вы слишком много секретной информации передали нам, чтобы по живому рвать наши отношения.
— В Союзе для вас я ничего делать не буду, — в сердцах выпалил офицер.
— Будете, иного выхода у вас нет, — с уверенной наглостью рявкнул Кэйн. — Не в ваших интересах ссориться с нами.
Завербованный не узнавал вербовщика, сделавшегося внезапно одержимым, нахрапистым и грубым. Таким он его никогда не видел и не на шутку перепугался из-за трусливого характера.
— Я бы не хотел, чтобы вы разговаривали со мной таким тоном, — заметил сконфуженный офицер.
— Прости, Анатоль, погорячился, но ради твоего же благополучия. Я думаю, мы с вами найдем общий язык? — Кэйн тоже от волнения то «выкал», то «тыкал».
Общий язык они в конце концов нашли. Договорились, что на очередную встречу он прибудет с коллегой полковником Майклом Джеферсоном…
Встреча с Майклом состоялась на вилле Кэйна. Филатов успокоился и окончательно принял решение продолжить сотрудничество с американской разведкой, боясь наказания уже не только за моральное разложение.
— Мой коллега полковник Майкл Джеферсон, — отрекомендовал Кэйн.
— Майор Филатов… Анатолий, — словно своему начальнику представился офицер, внимательно наблюдая за действиями и манерой разговора нового патрона.
— Майкл, — встав с кресла, назвал себя полковник. — Будем знакомы, — и первым протянул руку. Обменялись рукопожатиями, и вскоре троица уже мирно беседовала за журнальным столиком с бутылкой виски и чашками кофе…
Через какое-то время Кэйн уехал в Штаты. Он выполнил задачу по вербовке. Основная нагрузка — вышколить агента перед возвращением его в Союз — теперь лежала на новом «воспитателе», который весьма успешно справился с поставленной задачей. «Алекс» дал согласие выполнять задания ЦРУ на территории СССР.
На последней встрече Майкл передал агенту шпионскую экипировку, состоящую из традиционных средств. В частности, в её набор входили: два листа копировальной бумаги для тайнописи, шесть заранее подготовленных так называемых «писем-прикрытий», две инструкции по сбору и условиям передачи интересующих разведку США сведений, специальная авторучка для тайнописи, шифрблокнот, мини-фотоаппарат, закамуфлированный под газовую зажигалку, стереофонические головные телефоны-наушники с укрытыми в них кассетами для мини-фотоаппарата, электрофонарь с оборудованной в его батарейке приставкой для настройки радиоприёмников на заданные частоты.
Агент неплохо получал за проданный товар. В феврале 1976 года «Алексу» было вручено 10000 алжирских динаров, которые он обменял на инвалютные рубли. На последней встрече от Джеферсона он получил 40000 рублей и 24 золотые монеты царской чеканки, достоинством в 5 рублей каждая.
Шпионскую экипировку, деньги и ценности Филатов сумел провезти в обход таможенного контроля. Для этого он использовал фиктивную справку о якобы своей принадлежности к дипперсоналу. Фальшивка была получена от друга, работавшего в консульском отделе посольства.