Оборотни
Шрифт:
— Он взял у меня.
— А вы какого черта делаете с гранатами?
— Это же трудный город. Когда вы привязаны к креслу на колесиках, то нужно быть готовым к разным случайностям.
— Но вы же понимаете, что не должны были давать ему ручные гранаты?
— Он увидел их и захотел прихватить, — соврал Фрэнки. — В конце концов, подразумевалось ведь, что мы по одну сторону.
— А эта женщина знала, что происходит?
— Нет. Насколько я знаю, нет.
— Но она ходила на обряд вуду.
— Я думаю, что это просто определялось наличием свободного вечера.
— Итак, почему он думал, что ему нужен именно этот парень, Фруктовый Сок?
— Я уже говорил. Я не знаю. Он просто забрался в машину, показал мне эту бутылку и сказал, что это визитная карточка Фруктового Сока. Наверное, он говорил о Триммлере. Ничто другое не могло бы его так взбесить. Ведь он профессионал. А смерть Триммлера как бы обесценила его работу.
— Плохо и безумно, — прошипел помощник Картера Фейвор.
— Мне он не показался безумным. Он отчаянный, но он же отправился за убийцей Триммлера. И он его настиг.
— Мы не можем утверждать это с уверенностью, — оборвал его Картер. — И если даже он прав, ему следовало подождать приказа. Он же находился в нашем подчинении, а не работал в качестве вольного ландскнехта.
Картер чувствовал во всем этом определенную для себя опасность. Никто не предупреждал его о действиях англичанина, но никто в тот момент ничего толком о них и не знал. История обретала дипломатические нюансы, которые выходили за сферу его полномочий. Ему предстояло успокоить судно, не потопив при этом негодяя.
— Если он не руководствовался другими мотивами…
— Сэр? — спросил Такер, не понимая, куда клонит Картер.
— Мы исходим из того, что Нихолсон действовал в наших интересах. Наступило время посмотреть, не было ли у него иных мотивов.
— Зачем же ему было нужно…
— Вот это вы мне и скажите. Вы ведь работали с ним.
— Я даже подумать не могу о чем-то… ни о чем, что могло бы вызвать у меня подозрения. Он… серьезно относился к своим обязанностям. Никогда не допускал положения, при котором Триммлер оказался бы в опасности. Черт возьми, он даже вывозил его в город на вечер. Если бы Нихолсон охотился за ним, он мог бы что-нибудь сделать именно тогда.
— Не все столь очевидно, как кажется. Это первейший закон расследования. Так он все еще в своей комнате?
— Насколько я… Да, сэр.
— Уиндраш, я хочу, чтобы вы находились там, наверху. Пусть он никуда не уходит, пока я не скажу. — Когда Уиндраш вышел, Картер повернулся к Такеру: — Я хочу повидать его чуть позже, но не следует, чтобы он знал о нашем разговоре.
Они не смогли повидать Эдема, так как события перемешали все их планы.
Мариус, приятель Фрэнки, услышал, что другой таксист получил заказ на поездку в аэропорт. Пассажиром был какой-то русский или немец, который хотел сесть на первый же самолет, направлявшийся не то в Германию, не то в Нью-Йорк, где можно сделать пересадку. Таксист обсуждал это со своими коллегами, когда все ждали утренних заказов.
— Напуганное дерьмо! — говорил таксист. — Просто хотел драпануть из Нового Орлеана. Накажи меня дьявол, ему приснилось что-то страшненькое ночью…
Другие таксисты, включая и Мариуса, рассмеялись и стали напоминать друг другу о страшных ночах и перепуганных туристах, которые уезжали и никогда больше не вспоминали о Новом Орлеане.
Пятнадцать минут спустя Мариус сообщил об этом разговоре Такеру, который нашел Картера в закусочной. Когда они справились в регистратуре, то обнаружилось, что за два часа до этого из отеля выбыл Альберт Гуденах. К тому времени, когда они связались с аэропортом и постарались выяснить, куда направился Гуденах, ученый уже улетел в Нью-Йорк, где намеревался пересесть на аэробус, вылетавший прямо во Франкфурт.
К 9.30 Эдем побрился, принял душ, надел свежую рубашку и направился позавтракать. Картер остановил его и сказал, что желает немедленно с ним поговорить.
— Прекрасно. Давайте поговорим за завтраком, — холодно ответил Эдем.
— Нет, к черту! Мы не можем обсуждать такие вопросы на публике.
— Но я умираю от голода. Поэтому либо присоединяйтесь ко мне, либо устройте так, чтобы мы могли повидаться позднее.
— Думаю, что нам нужно переговорить сейчас же.
— Это мне подходит, — улыбнувшись, сказал Эдем и пошел дальше.
— Послушайте, я же хотел сказать, что… — вскипел Картер, но уже было слишком поздно, и ему не оставалось ничего другого, как проследовать в дежурный ресторан, где они уселись за угловым столиком. Картер кивнул на вопрос Эдема, хочет ли он кофе, откинулся назад и стал ждать, когда англичанин оторвется наконец от меню. Далее последовал заказ: яичница из двух яиц, две порции бэкона, три сосиски, овсяная каша, суфле из черники и дарджилийский чай с молоком.
— Ну и любите вы пожрать! — прокомментировал это Картер, не в силах скрыть своего раздражения.
Эдем не обратил на это никакого внимания.
— Чем могу быть вам полезен, мистер Картер?
— Вы же напрашиваетесь на беду. — Знаете ли вы это?
— С холестерином у меня все в порядке. Мне всегда нравилась жирная пи…
— Не хитрите со мной.
— Зачем мне это? — усмехнулся Эдем. Человека ЦРУ легко было подколоть.
— Почему вы нам не сообщили, что обстреляли половину Нового Орлеана? — Картер уничтожающе посмотрел на Эдема, но это не вызвало у англичанина никакой реакции.
— Мы знаем, что там происходило.
— Где?
— На этом поганом кладбище. Мы знаем, что там случилось.
— Тогда расскажите мне. — Эдем решил притвориться несведущим. Он не верил, что Билли могла рассказать что-нибудь. Сведения поступили извне, возможно, из полиции. Или от Фрэнки.
— Подразумевалось, что вы работаете с нами.
— Нет. Я работаю на свое собственное правительство. Временно использовался вами. Меня прислали сюда для защиты Триммлера.