Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава
Шрифт:
Совсем скоро я окажусь по ту сторону перьев, познакомлюсь с богатым внутренним миром чудовища, а еще чуть позже все-таки полечу вниз, и в память обо мне останется большое, и очень некрасивое пятно где-то там, внизу, под облаками. Папа бы мной гордился (нет)!
Как-то до этого мне не приходила мысль, что Рейну вовсе не нужна живая я. Отказывается отрезать руку? Ерунда. Браслет можно снять и с трупа. Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице, поэтому он заверил:
— С тобой ничего не случится.
— М-гм.
Преждевременная седина и инфаркт
— С тобой. Ничего. Не случится, — твердо повторил он, и страх отступил.
Не знаю, что за магия такая, но я смотрела в карие глаза Рейна, восседавшего в чаше другой лапы, и в меня словно вливалось его спокойствие. И почти влилось, но птица издала очередной протяжный вой и опустила наши кресла, то есть свои лапы.
— Рейн, чтоб тебе всю жизнь икалось! Не мог привязать меня за живот? — выругалась, снова очутившись вниз головой.
— Тогда бы ты сломала хребет или ребра, — донеслось откуда-то сверху.
Очаровательно! Заботливый какой… ой-ой-ой-уй!!!
Я едва успела выставить ментальный щит, когда перед лицом нарисовались острые скалы. Птица явно не рассчитывала оставлять нас в живых, всеми силами пытаясь сбросить нас с Рейном до приземления. Жених держался крепко и не сбрасывался, заодно успевая подтянуть меня, чтобы не испортить экстерьер невесты. Поговаривают, встреча с камнями портит цвет и состояние лица…
Приземление оказалось, мягко говоря, не мягким. Меня поймали, но бутерброд из платья, веревки и твердого Рейнхарта прокатился по каменному полу пещеры и ударился в стену.
— Я начинаю догадываться, почему у тебя так много врагов! — прошипела, когда все стихло.
Убрать платье с лица сначала показалось мне отличной идеей, но когда юбки вернулись туда, где им положено быть, я поняла причину тишины. Нас обнаружили. Гром-птицы, я насчитала семь особей и только в зоне видимости, гордо выпятив груди, сидели рядком напротив нас в огромных размеров пещере. Освещения не было, но с металлическим отливом перья сверкали так, что света и не требовалось.
— Нас сейчас убивать будут? — пискнула, нащупывая рукой ладонь Рейнхарта. Не то чтобы я воспылала к нему большой любовью, но в такой момент не хочется чувствовать себя одинокой.
— Посмотри на меня.
А мне только на птиц смотрелось. И самая главная, на которой мы сюда прилетели, возглавляла стаю и пожирала меня с особым гастрономическим любопытством.
— Посмотри.
Насилу повернула голову и громко сглотнула. Рейнхарт неожиданно улыбнулся и подмигнул мне.
— Все под контролем.
— Ты психопат, — прошептала в ужасе. — Совершенно точно. У тебя с головой не все в порядке.
— На счет три ты бежишь вон в ту щель и сидишь там, пока я не позову, поняла?
На «вон ту щель» я даже не посмотрела. Таким клювом как у главной злодейки меня из любой щели выковыряют за милую душу. Какой смысл забиваться?
— Если мы останемся живы, я это исправлю. Без обид, Рейн. Я возьму и освобожу землю от тебя.
— Один, два…
На счет три в воздухе сверкнуло лезвие. Веревка нас больше не связывала, а гром-птица, та, что больше всех выпендривалась, взвыла от боли. Вся семерка издала боевой клич, от которого содрогнулись своды пещеры. С потолка осыпалась каменная крошка, а из дальнего угла испуганно сорвалась стая летучих мышей. Они пискляво верещали, расчерчивая своды пещеры хаотичными зигзагами, пока, наконец, не нашли выход. А тем временем завязался бой. Рейнхарт неуловимой тенью скользил между огромными лапами летающих убийц, а те пытались испепелить его молниями, клювами-молотами и когтями-мечами.
Я далеко не сразу пришла в себя, и выжила только благодаря живучести Рейна. Он так увлек птиц, что на меня никто не обратил внимания. Благоразумно отползла в сторонку, но в щель забиваться не стала. По-хорошему, мне бы покинуть эту дружелюбную пещерку. Ну, что я тут делаю? Зачем он вообще меня сюда приволок? Поиграть мышцами, показать, какой крутой и как умеет штабелями укладывать самых опасных, непредсказуемых и смертоносных хищников? Откуда они вообще взялись, да еще целой стаей? Последний раз о гром-птицах слышали на заре истории. Они занесены в книгу Дивных существ, охраняются Орденом магов как вымирающий вид, и считается, что водятся исключительно в особо охраняемых заповедниках. Дело в том, что гром-птицы, единственные, кто может справиться с драконами, а еще…
У меня внутри похолодело. Когда я была маленькой, Кайра, моя старшая сестра, подавшаяся в шпионки, рассказывала, что гром-птицы питаются один раз в жизни — во время рождения. И едят они яйца драконов. Неужели мы здесь из-за этого?
Пока Рейнхарт разбирался с птицами (или, точнее, птицы разбирались с ним, решая, кто первым его сожрет), я осмотрелась. Если бы у меня были яйца дракона, а еще детеныши, где бы я их спрятала? Правильно! В самом укромном и потайном местечке.
Посмотрела на щель, в которую предлагал забиться Рейнхарт, с интересом. Может, это был намек?
Осторожно стекла вдоль стенки по направлению к расщелине, заглянула внутрь — темнота. Будь во мне нормальная магия, я бы сотворила пульсар, чтобы осветить пещеру. Но все, что мне оставалось — обратиться к ментальной магии.
Создала вокруг себя щит, просто во избежание, как говорится, и шагнула внутрь с закрытыми глазами. В непроглядной тьме полагаться на зрение — верх глупости. У менталистов развитая интуиция, а еще пресловутый третий глаз, не раз выводивший меня из неприятно пахнущих мест живой и почти невредимой. Во всяком случае, меня ни разу не съели, и это уже внушает доверие.
Отклик почувствовала не сразу. Едва уловимое, почти неразличимое биение сердца и шевеление разума притягивало меня, как огонь притягивает мотылька. Я не могла разобрать мыслей, тем более не смогла подключиться к сознанию, чтобы внушить свою волю, но я уверенно шла навстречу зову, умоляющему о помощи, как когда-то умоляла Шаамни.
— Спаси ее, Шайри! — приказал браслет. — Это последняя девочка хрустальных! Если она погибнет, драконы потеряют целую стаю!