Обратная сторона Истока
Шрифт:
– Ты его собралась прямо так мимо коменданта тащить? – удивился Прим. – Он у вас тупой, конечно, но не слепой!
– Вот и проверим.
– Спорим, не выйдет?
– Спорим, – легко согласилась Алина. В куртке она была вполне уверена. – На что?
– На поцелуй! Если комендант тебя застукает, ты нас целуешь, а если не застукает – то мы тебя.
Девушка скривилась. Оба варианта вызывали отвращение в равной мере.
– Лучше уж просто на желание.
– Желаю поцелуй! – не сдавался Прим. Видимо, с женским вниманием у него было совсем плохо. Что неудивительно, учитывая, как именно близнецы предпочитали
– На желание, так на желание, – кивнул Сек, и Алина впервые подумала, что он ощутимо мягче и миролюбивей старшего брата. И если воспринимать этих двоих не как одно целое, а как разных людей, то наверняка можно найти и другие отличия.
Но не прямо сейчас, конечно.
Цера высунул нос из-под куртки и недовольно заворчал. Алина запихала его обратно и заторопилась ко входу. Ну, милитская униформа, спасай!
Комендант успел сменить сборник кроссвордов на газету и с выражением читал сам себе регламент королевских похорон. Ничего повеселее найти не мог!
На Алину он недовольно зыркнул, бросил: «Чего зачастила туда-сюда? Ноги вытирай, грязи нанесёшь!», – но ни крылья, ни мотающийся кончик рыжеватого хвоста не заметил. Зато Фелтингерам, сунувшимся в двери, чтобы проконтролировать результат спора, досталось по полной.
– Куда лезете? Опять девкам проходу не даёте, олухи? Нельзя вам сюда, нельзя! К себе в корпус идите!
– Да мы только глянуть… – начал Прим, но брат торопливо дёрнул его наружу. Алина напоследок показала обоим язык и заторопилась наверх, в свою комнату. Безумно хотелось снять туфли, мокрую одежду, смыть с себя всю грязь, с которой не справился дождь, и упасть носом в подушку.
Нет, сначала Церу вымыть, а уже потом упасть.
Но судьба подкинула напоследок ещё одну заминку: на скрежет ключа из соседней двери выглянула Нина – такая же мокрая и растрёпанная, разве что чуть более чистая.
– Ты уже дома? – удивилась Алина, привыкшая, что в последнее время тётушка даже ночевать приходила не всегда.
– Под дождь попала. Сейчас в сухое переоденусь – и обратно пойду.
– То есть тебя сегодня вечером не ждать?
Выражение лица Нины стало на миг задумчивым, а потом сменилось на растерянное и виноватое.
– Ребёнок, прости, я совсем забыла про твой день рождения. Ничего, если мы позже отметим? Сегодня совсем-совсем не могу.
– Да ничего, я понимаю, – как можно равнодушнее ответила Алина.
Она и сама уже успела напрочь забыть про дату, и сейчас думала только о Цере, который как назло заворочался под курткой. Но обида всё равно царапнула.
Раньше день рождения всегда начинался с подарков и продолжался тортом. А сегодня всё шиворот-навыворот: Долан опоздал, Нина забыла, остальным и вовсе не до того. Напиться бы с горя, да Лиза для такого слишком приличная. Не с Фелтингерами же в бар идти!
– Давай через несколько дней, а? Хоть немножко с проблемами разберёмся, а то они появляются куда быстрее, чем решаются. – Тётя выглядела расстроенной. – У нас там такое творится…
– Да, про новый взрыв я слышала, – кивнула Алина, тактично умалчивая, что не только слышала, но и видела. И очень даже ощутила.
Но Нина мотнула головой так, словно взрыв был ерундой, не стоящей упоминания.
– Если бы только это. У нас Леда умерла.
Глава
Леда умерла накануне ночью. Тихо и спокойно, от старости: уснула и уже не проснулась.
Глава разведки Истока жила одна, в маленькой комнатушке прямо на территории управления – чтобы далеко не ходить. Нашёл её секретарь, принесший начальнице кофе на завтрак и документы на подпись.
Он не удивился, хотя и расстроился. И первым делом сообщил Силю, потому что родственников у покойной всё равно не было.
Силь на известие тоже отреагировал спокойно. Ну, почти спокойно. Отправил сообщения всем, кому следовало, распорядился насчёт похорон, перебрал бумаги в кабинете начальницы – их оказалось совсем немного, Леда давно переложила основную массу дел на заместителя, оставаясь в управлении больше символом, чем реальной властью. Такое положение вещей не было тайной, смерть старой разведчицы не стала неожиданностью, на безоблачном небе ярко светило летнее солнце, проклятье не проявляло себя уже несколько месяцев и, судя по всему, исчезло навсегда, потихоньку сходила на нет шумиха, связанная со взрывом…
В общем, всё было почти хорошо.
Но, подписывая приказ о собственном назначении временно исполняющим обязанности главы разведуправления, Александр Силь пытался не выть в голос.
Спасало понимание, что в дверь в любой момент могут войти. Хорошо, если Ирма – она шефа в каком только состоянии ни видела, а если кто-то посторонний?!
А потом на соседней улице прогремел новый взрыв, и эмоции отошли на второй план – осталась только работа. Много работы. И осознание, что всё вокруг стремительно катится в пропасть.
* * *
Королевские похороны прошли без накладок. Из-за боязни очередного взрыва процессию пустили по другой улице, посторонних по возможности разогнали, все положенные мероприятия сократили до минимума, а охрану, напротив, усилили.
Половина официальных гостей, заслышав о новом теракте, решила, что где два, там и до третьего недалеко, и внезапно заболела. Часть аж в Викену уехала ближайшим рейсом (видимо, лечиться). Нина разглядывала пухлую стопку писем с официальными соболезнованиями и извинениями на столе у Ирмы и вспоминала своих студентов. На первом курсе многие из них по школьной привычке считали, что «заболеть» – хорошее оправдание для неявки на пару. К выпуску у них этот бред из головы обычно выветривался. А вот высшие чины и знать Истока писали как под копирку: «К сожалению, вынужден сообщить, что не смогу присутствовать из-за резкого недомогания…»
Сама Нина на кладбище тоже не поехала, но не из-за страха перед возможным взрывом. Она просто искренне не понимала, что там делать. Глазеть на сильных мира сего? Как в кино? Бред какой-то! Да и дел полно.
В итоге весь день сидела на работе, как на иголках, выжидая, не рванёт ли ещё что-нибудь.
Пронесло.
Принцессу она, правда, всё-таки увидела, хоть и мельком: в глухой церемониальной маске, закрывающей лицо, в длинном чёрном платье, в перчатках она походила не на живого человека, а на сказочного персонажа или загримированного актёра, затесавшегося в толпу обычных людей.