Обратная сторона личной свободы
Шрифт:
К сожалению, после появления в её жизни Людмилы связь Аллы Леонидовны с этим человеком долго не продлилась. И все из-за этой неблагодарной девчонки, которая не ценила ни заботу родной бабушки, ни то, сколько она времени на неё потратила. Можно сказать, отказавшись от личного счастья.
Теперь у Аллы Леонидовны другой мужчина и лет ей пятьдесят восемь, но это вовсе не значит, что она и теперь готова принести себя в жертву и нянчиться с внучкой, которая вовсе не заслуживает хорошего к ней отношения. Вероника назвала её Людмилой. Зачем? Ей больше подошло бы имя Варвара, такая она выросла дикая и невоспитанная.
Люда и сама своего имени не любила. Напрасно мать в своё время уверяла, что как это здорово: Людмила – значит, людям милая.
– Я не хочу быть милой людям, – хмурилась она. – Зачем мне все люди? Пусть я буду милой Максу. – К тому времени у матери родился второй ребенок – сын, и Люда любила его, как прежде не любила никого на свете. – Ещё тебе и папе…
В то время Люда не знала, что отец у неё не родной. Тогда не знала и сегодня утром ещё не знала. Вот теперь узнала. Совсем недавно…
Глава вторая
Внутри у Людмилы всё кипело: предатели, сволочи. Маменька выпихнула её из дома, чтобы дочь… не соблазнила муженька, так, что ли? Отца. Папу?! Неужели она совсем уже сбрендила, если могла подумать такое о дочери?!
По крайней мере так сказала ей об этом бабка. А ей с какой стати врать?
– Побоялась, что Виктор-то к тебе начнет интерес проявлять. Ты ж ему не родная, так что никакого инцеста, а всего лишь интерес мужчины к юной девушке.
От такого «открытия» хотелось рыдать. И противнее всего, что Николай стоял рядом с Людой и это всё слышал.
Папа, выходит, отцом не был, а просто им притворялся. Да так искусно, что Людмила ни о чем не догадывалась. Неужели ему было её совсем не жалко?
И вообще, все эти Тимошины хоть имели представление о том, через что Люде пришлось пройти? В четырнадцать-то лет много разве у человека ума в голове? Ему – есть ей – всё было интересно. Все запретные плоды, которые порядочные девушки… нет, девушки, живущие под надзором матери, не пробуют. У них такой возможности нет.
В медучилище было полно подростков, которые по той или иной причине жили вдали от родителей. И воспитатели общежития только делали вид, что держат руку на пульсе. Главное, и студенты этому быстро учились, было не попадаться.
Здесь Люда не только дневала, но и порой ночевала, звоня, конечно, бабке, что будет в общежитии с подругой готовиться к экзамену. И номер комнаты называла. На всякий случай. Уверена была, что Алла Леонидовна ни за что сюда не придёт. Она тоже, как и общежитские воспитатели, исполняла свои обязанности чисто формально.
Людмила, между прочим, не только анашу курила. Кокаин нюхала. И однажды даже согласилась, чтобы ей вкололи героин.Но на иглу, к счастью, не села. Во-первых, к тому времени она уже немало читала на тему наркотиков. Да и вообще, несмотря на юные годы, она всё же не была круглой дурой. Масло в голове у неё имелось. Короче, Люда вполне представляла себе, чем такое увлечение может кончиться, и потому от страха даже перестала встречаться со своими новообретенными друзьями – некоторые из них уже были законченными наркоманами, а другие примеривались, быть или не быть…
Эти друзья попытались её доставать, грозили пальцем, мол, нехорошо спрыгивать на ходу, но Людмила солгала, что бабка у неё работает в полиции и пусть только попробуют к ней сунуться, мало не покажется.
Она представила себе, как у любимой мамочки, узнай она все дочкины похождения, отразился бы ужас на лице, и злорадно засмеялась.
За что? За что с ней так подло обошлись? Причём не какие-то там посторонние люди, а те, кого она считала близкими и родными. И среди них – папа. Папа Витя! А она-то думала, что он её по-настоящему любит, ведь дал же он Людмиле своё отчество и фамилию. Неужели просто так, как дал бы имя какому-нибудь бродячему щенку?
Мать – с ней всё понятно. Если бы Люда знала раньше… Она давно бы уехала куда глаза глядят, подальше от них всех.
Началось с того, что Людмила с бабкой опять поссорилась, и та сказала вот эту самую фразу:
– Ты никому не нужна, даже родной матери! Они спихнули тебя мне на шею – и успокоились. Лучше бы в детский дом отдали.
Какой детский дом? У неё даже в глазах потемнело. Если Алла Леонидовна думает, что Люда не нужна родной матери, то неужели и отцу тоже…
– Папе, я папе нужна! – закричала ей Людмила.
Но бабка злорадно расхохоталась:
– Папа? Какой он тебе папа? У него есть родной сын Максим, а ты ему – никто! Вот в этом ты вся. Даже не поинтересовалась, в каком возрасте твоя мать вышла замуж, и не посчитала, что твой так называемый папа взял её с ребенком. У них разница в возрасте – восемь лет. Посчитала бы. Не в двенадцать же лет он тебя родил!
– Заткнись, дура, что ты несёшь!
То есть Людмила сказала бабке именно это, только другими словами. При Кольке. Но ведь и бабка не стала его стесняться. Выставила внучку на позор перед тем, с кем та собиралась идти в загс.
Между прочим, как раз завтра они и должны были нести туда заявление и бабке – зачем? – сказали об этом первой.
Ведь Люда чувствовала, что та её не любит, зачем поторопилась «обрадовать»? Затем, что до последнего момента была уверена, родная бабушка не может сделать пакость родной внучке. Какие бы ни были между ними разборки, но чтобы выносить их на люди… Трясти грязным бельём перед женихом!
У неё опять мелькнула мысль, что бабка нарочно спровоцировала этот скандал, чтобы отвратить от неё Кольку. Не хотела, чтобы внучка вышла за него замуж… Но уж больно неправдоподобным показалось Людмиле такое предположение. Зачем бабке ссорить её с женихом? И как она могла просчитать, что Людмила из-за такой ерунды с ним именно поссорится?
Она и подумать не могла, что это её невероятное предположение было вполне реальным. Алле Леонидовне вовсе не хотелось лишаться уже привычного содержания из-за какого-то курсанта. Она так привыкла распоряжаться деньгами внучки, стала уже откладывать на старость, как вдруг…
Эта маленькая дрянь сказала ей, что они с Колей уйдут на квартиру! Пусть бы и шли, если только это. Ей вовсе не улыбалось жить рядом с молодыми и уж тем более нянчить правнуков, как восторженно говорила одна из знакомых. Вот это: нянчить правнуков – больше всего выводило Аллу Леонидовну из себя. В её возрасте не все даже внуков имеют!