Обратная сторона личной свободы
Шрифт:
Людмила поступила, как и хотела, в медучилище и училась, между прочим, с удовольствием. Особенно первый год. Когда она была всё ещё скромной домашней девочкой и слушалась бабушку, хотя в душе считала её деспотом.
Правда, скорее, из вежливости. Думала, раз она у бабушки живёт, то и должна стараться её не огорчать. Ну там пререканиями или поздними возвращениями. То есть в воспоминаниях она отмечала, что не сразу обрела свободу, что ей пришлось за неё побороться.
Итак, судя по воспоминаниям, время относительного послушания… укладывалось всего в четыре месяца! Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах…
А потом Людмила вдруг почувствовала, что бабке всё равно, как она проводит свободное время и с кем. И больше не стала заморачиваться: понравится что-то Алле Леонидовне или не понравится? То есть она могла бы быть осторожнее из любви к родственнице или чувствуя её любовь и интерес к себе, а так, ради какого-то там режима или устава, не стоило и напрягаться…
Рыжий учился на последнем курсе медучилища и собирался поступать в медицинский институт, когда Люда только поступила за первый курс. Он был уже опытный фельдшер, а так как помогать в жизни ему было некому, Рыжий подрабатывал где только можно. Он твердо решил, что станет врачом, и на всякий случай для этого даже откладывал деньги. Ну, если ему не удастся поступить на бюджетное отделение.
Вообще же в их среде детдомовцев считалось, что врачом может стать лишь тот, у кого родители с тугим кошельком и могут заплатить кому надо сколько надо. Но Рыжий если что вбивал себе в голову, то шёл к цели, цепляясь не только руками, но и зубами.
К счастью, накопления ему не понадобились, потому что сдал он экзамены хорошо, имел не только приличный диплом, но и опыт работы. В копилку «заслуг» легло и его детдомовское прошлое, так что в институт он поступил.
Теперь Рыжий учится на четвёртом курсе меда и собирается стать хирургом. Люда уверена, что из него получится блестящий хирург. Именно так, в превосходной степени. Она это чувствовала, хоть и была, по его мнению, соплячкой, у которой и своего мнения-то быть не могло.
Современные врачи, шутила прежде Людмила, такими и должны быть: твердыми и безжалостными.
– Чего это я безжалостный? – нарочито-удивленно вскидывал Рыжий свои черные стрельчатые брови.
– Потому что ты меня не пожалел.
Он фыркал. И не соглашался с её утверждением.
– Дурочка! Как раз наоборот, я тебя пожалел и помог тебе войти во взрослую жизнь без страха и упрека… Какой-нибудь лох ушастый мог бы навек отвратить тебя от интимной жизни, а я ввёл тебя в секс аккуратно и весело…
Ещё бы, он заставил Людмилу выкурить сигарету с марихуаной, а потом, когда ей действительно стало весело и безразлично всё, что с ней случится, сделал женщиной. Что правда, то правда, никаких неприятных ощущений она почти не помнила. Разве что небольшую боль внизу живота на другое утро…
Он и в другом её пожалел. За все два года, что Людмила с ним жила, она ни разу не забеременела. Потому на перечисляемые Рыжим случаи, когда он её «жалел», она отвечала присказкой отца… Отчима!
– Пожалел волк кобылу: оставил хвост и гриву!
Когда Рыжий перешёл на второй курс мединститута, их отношения как-то сами собой сошли на нет. Необидно как-то. Прошли, и всё. У Рыжего появились девушки из студенческой среды, а Людмила познакомилась с той самой развесёлой компанией. По выражению самого Рыжего, пошла вразнос.
Он тогда нашел её – кто-то ему о ней нашептал, что ли, – и строго сказал:
– Кончай эти игрища!
– Тебе-то какое дело? – схамила Люда.
По правде говоря, она и сама собиралась опасную компанию покинуть, да всё как-то духу не хватало. Вроде она предавала тех, с кем до того было весело и интересно.
Если уж на то пошло, он её всего лишь подтолкнул. Но себе наверняка записал в актив, как он спас бывшую любовницу, поднял её наверх с самого дна…
А потом она стала встречаться с Колей Переверзевым, с которым до того просто здоровалась. Они были прежде едва знакомы. Встретились случайно в одной компании, где Коля был с какой-то девицей, а она – не помнила с кем. С кем-то из своей кодлы, из которой потом всё-таки слиняла.
Правда, когда Переверзев стал встречаться с Людмилой – а было это дело на четвертом курсе, – Коля уже считался как бы «дедом» и мог не страдать особо от училищных режимов и нарядов вне очереди.
Он и перед ней старался выглядеть этаким лихим гусаром, не подозревая, что она, учившаяся на фармацевта уже четвертый год, по сравнению с ним опытная женщина. По крайней мере несмотря на разницу в возрасте: Коле было двадцать один, а ей – семнадцать, Людмила видела его насквозь. И ей ничего не стоило прикидываться девочкой чистой, неискушенной, именно такой, какая должна была ему понравиться. И какой он создал её в своих мечтах.
Секса между ними не было. И вовсе не потому, что Людмила ему в этом отказывала.
– Ты несовершеннолетняя, – говорил он, – я не могу рисковать. Узнают, из училища попрут. Давай не будет торопиться?
– Давай, – соглашалась она.
При всём умении Рыжего сексом Людмила не очень увлеклась. Так, больше ему уступала. А сама она вполне могла без секса обходиться. Чего в нём хорошего?
Потому, когда просто целоваться с Людой стало ему невмоготу, Николай предложил зарегистрировать брак. Сам вычислил и подгадал время, когда им надо было отнести заявление: за два месяца до её дня рождения – совершеннолетия.
Глава третья
И вот бабка всё испортила.
Между прочим, Людмиле интересно было бы почувствовать себя замужней женщиной. Меньше чем через два месяца он получал диплом, она диплом фармацевта, и поехали бы Переверзевы куда-нибудь в дальний гарнизон – Люда ничего такого не боялась. Насчет гарнизона она орала из вредности. А со своей специальностью она всегда бы нашла работу, тут Коля прав. Даже просто ходить кому-то уколы делать, и то – живая копейка. Она входила во вкус, пользуясь такими вот выражениями. И сразу начинало казаться, что ей намного больше лет, чем на самом деле.