Обратный отсчет
Шрифт:
— Я пойду! — подался вперед замполит батареи старший лейтенант Комаревцев. Глаза его лихорадочно блестели, и Хантер невольно вспомнил такой же лихорадочный блеск в глазах гази во время «психической атаки» под Кабулом.
— Ну, замполит, раз уж решил искупить вину кровью, — по-идиотски попытался пошутить еще один майор-артиллерист — тот самый начштаба, который ни черта не знал местности, — тебе и флаг в руки!
— Хорош трепаться, товарищи офицеры! — резко оборвал его Иванов. — Переходим к делу!
Через несколько минут комбат собрал своих офицеров и замполита-артиллериста возле командирской БМП и изложил план действий.
Он заключался в следующем. Две десантные роты обходили подбитую самоходку по кругу, а затем разделялись, действуя самостоятельно. Вторая рота держала под прицелом внешний радиус, чтобы моджахеды не зашли с тыла. Задача первой роты оказалась сложнее: ей предстояло ворваться в зону дувалов на БМП с противоположных сторон и продвигаться навстречу друг другу по единственной узкой улочке, ведя огонь по дувалам из бортового вооружения (каждый «поливал» правую часть улочки, дабы не зацепить встречного). На каждой БМП по пулемету ПКТ и автоматической пушке 2А42; для ограниченного пространства это обеспечит высокую плотность огня.
Цепь десантников выдвигалась вслед за броней, охватывая не только улочку, но и переулки и ближайшие дворы, скрытые за дувалами, но открывать огонь им предписывалось только в том случае, если они на все сто уверены, что имеют дело с «духами».
План был прост, хоть и не без риска: свои могли подстрелить своих.
— Не переживай, Хантер! — Комбат понял Хантерову тревогу. — Ученые уже, сколько раз такое бывало во время прочесывания кишлаков… Денисенко и ты, Комаревцев, — обратился он к офицерам, — вы поступаете под начало Петренко, а ты, Хантер, все время держись возле меня, сегодня для тебя воевать — табу! Усвоил?
Ясно было и без слов — комбат, хоть и оторвал сегодня Хантера от Афродиты, давал понять, что намерен вернуть старшего лейтенанта в ее объятия целым и невредимым.
— Здорово, земляк! — приветствовал Хантер однокашника-артиллериста. Тот выглядел удрученным и подавленным — Не узнаешь? Я — Саня Петренко, закончил нашу «политуру» на год раньше, чем ты.
— О, привет! — немного оживился Комаревцев. — Узнаю, как не узнать! Кто ж такого «залетчика» забудет? Тебя, наверно, по сей день в училище вспоминают! А ты кем в десантуре, замполитом роты?
— Бери выше! — бросил через плечо Дыня, продолжая следить, как его рота внимает инструктажу командира батальона. — Старший лейтенант Петренко у нас замкомбата «по борьбе с личным составом», не хухры-мухры. Так что твои юношеские воспоминания — ни к селу, ни к городу…
— Хорош, Вольдемар! — осадил его Хантер. — Что было — то было, факт… Пошли, держимся за «броней»! — Он передернул затвор автомата и двинулся вслед за Ивановым.
Прочесывание на первых порах шло более-менее спокойно — БМП, постреливая по дувалам, причем каждая — только вправо по ходу, чтобы не зацепить встречную «броню», — медленно продвигались вперед. Бойцы методически обследовали дворы и дувалы. Душманы — ну не идиоты же они! — при свете дня не показывались, тем более что все, чего они добивались, было сделано еще прошлой ночью.
Однако когда до подбитой самоходки оставалось метров сто, с левого дувала, почти в упор, по БМП ударили из гранатомета. Реактивная граната влепилась в левый борт машины, и тут произошло нечто невероятное — граната помяла броню и… не разорвалась, разломившись на куски.
Десантники моментально положили гранатометчика — седобородого старца в рваном халате и калошах на босу ногу, замаскировавшегося неподалеку от кяриза. А при ближайшем осмотре выяснилось, что старика приковали цепью к громадному камню — чтобы не убежал.
— Смертник, — пояснил комбат, равнодушно косясь на труп. — Провинился чем-то, шариатский суд приговорил к смерти, а потом заменил позорное повешение «достойной» смертью в бою с кяфирами. Видел я такое однажды в кишлаке Шиполай. Там таких десятка два сидело, прикованных, на цепях, как собаки, с гранатометами и пулеметами. Пока бражники [138] прямой наводкой кишлак не раздолбали, туда даже сунуться нельзя было. Вот такие Средние века…
— Кто его знает, средние или нет… — не согласился Хантер. — Наши штрафбаты в Отечественную — тот же шариат, только в профиль.
138
Сленговое название бригадных артиллеристов, от аббревиатуры БРАГ — бригадная артиллерийская группа.
— Не спорю, — согласился комбат. — Пошли на БМП поглядим.
Майор широко зашагал к остановившейся «броне». Там, к счастью, никто не пострадал. Граната, расколовшись пополам, валялась на земле, а наводчик-оператор, крестясь сразу обеими трясущимися руками, благодарил Всевышнего за спасение и круглыми глазами таращился на вмятину в корпусе.
Через четверть часа удалось подойти вплотную к молчаливой громадине самоходки. Та стояла, на первый взгляд, в походном положении, но бойцы осторожно обошли ее вокруг, остерегаясь мин. У опорной плиты в кормовой части могучей машины в пыли лежали останки боевого расчета «Гиацинта» — пять или шесть почерневших, многократно простреленных, изрубленных и истерзанных трупов. Рой мух поднялся в воздух при приближении десантников.
Батальонный военврач по прозвищу Зеленкин провел предварительный осмотр. Характер повреждений свидетельствовал, что все артиллеристы погибли в бою, живьем «духам» никто не дался. Надругавшись над мертвыми, как заведено, душманы облили их соляркой и подожгли, но горела она недолго, и погибших вполне можно было опознать.
Теперь пришел черед боевой машины. Старший лейтенант Комаревцев, бледный и взмокший, осторожно полез в люк, вглядываясь в головки снарядов и шаря взглядом в поисках растяжек. Прошла минута, другая, потом из утробы самоходки донесся его исступленный вопль, в котором радость перемешалась со страхом.
— Дипкурьер! Дипкурьер! — вспомнил он курсантское прозвище Петренко. — Помоги, скорее! Здесь один живой!
3. «Цель Творца и вершина творения»
Заглянув в люк, Александр увидел, как Комар (теперь и он вспомнил училищное прозвище коллеги) вытаскивает из-за боеукладки обеспамятевшего солдата. Лицо того было окровавлено и покрыто слоем какого-то белесого порошка, смахивающего на муку. Приглядевшись, замкомбата понял, откуда взялась эта «мука» — взрыватели снарядов посекло пулями, и алюминиевая пудра рассыпалась по боевому отсеку. Должно быть, «духи», не знакомые с современной тяжелой артиллерией, пытались расстрелять снаряды в упор…