Обратный отсчет
Шрифт:
В штабе бригады старшего лейтенанта Петренко встретил начальник политотдела подполковник Елавский.
— Пошли побеседуем, тезка! — Взяв за локоть, подполковник повел его к себе в кабинет. — Я вот о чем, Александр, — начал начпо, когда они уселись под струей прохладного воздуха от кондиционера, — тут поступил сигнал из твоего батальона о твоем, так сказать, не вполне соответствующем «облико морале»! Один из наших принципиальных коммунистов, — он поморщился, — сообщил, что вчера к тебе прибыла из Союза возлюбленная, с которой ты намерен сожительствовать, пренебрегая нормами советского общежития. Это так? — подполковник сурово взглянул в глаза замполита ДШБ.
— И так, и не так! — через силу улыбнулся Хантер, одновременно размышляя о том, какая сволочь успела настучать в политотдел. — Александр Иванович! Галина Макарова действительно прибыла ко мне из Куйбышева, где работала старшей медицинской сестрой травматологического отделения окружного госпиталя. Именно она в'ыходила старшего лейтенанта Петренко, которого в бессознательном состоянии доставили туда прямиком из провинции Нангархар, где его броня подорвалась на фугасе… — Он на миг умолк, собираясь с мыслями, а потом, уже увереннее, продолжал: — Да, я состою в законном браке. На Полтавщине проживают моя жена и дочь. Но, поверьте, Александр Иванович, Галине я обязан жизнью и здоровьем. — Произнося это, внимательно следил за выражением лица начальства. — Мы любим друг друга. И у нее хватило мужества, оставив все, приехать сюда — ради меня. Я глубоко уважаю вас как человека и офицера, и только поэтому убедительно прошу вас: позвольте мне самому разобраться в делах, которые касаются только одного меня!
— А я тебе и не приказываю отправить эту девушку обратно в Союз, — улыбнулся начпо, закуривая. — Просто сообщаю: поступил сигнал. Или ты до сих пор не врубился?
Хантер оторопело пытался понять, что все это означает.
— Не сомневаюсь — в своих «сердечно-сосудистых» делах ты разберешься самостоятельно. С другой стороны, если тот же принципиальный коммунист отправит твоей жене в Союз письмо с изложением твоих похождений, вспыхнет скандал, посыплются жалобы, и мне придется доложить наверх, что я, мол, провел с тобой беседу и предупредил о… Словом, ты уже знаешь, о чем я тебя предупредил…
Разговор этот был неприятен для начпо, и этого нельзя было не заметить.
— Так точно, товарищ подполковник! — сорвался с места Хантер. — Я все понял! Благодарю вас — как мужчина мужчину!
— Погоди, присядь, — тормознул его Елавский. — Вообще-то я тебя позвал совсем по другому поводу, а тут эта пое…ь, то есть, информация… Я вот о чем: вчера ты отлично воевал, десантировался, руководил под огнем штурмовой группой, совершал обходной маневр. Все это хорошо. Однако, Александр, на будущее я тебя прошу — поменьше всяческих подвигов! Должность заместителя командира батальона требует не столько отваги и личного примера, сколько умения видеть проблемы и решать боевые задачи системно, согласовывая действия всех подразделений. А это требует командной работы, а не соло, каким бы эффектным оно ни было. Не обижайся, но твои вчерашние молодецкие прыжки с вертолета первой волны, мягко говоря, попахивают мальчишеством. Перца в тебе вполне достаточно, и не надо доказывать это снова и снова.
— Так точно! — Елавский говорил сейчас именно то, что ему самому стало ясно только вчера. И это совпадение его слегка ошеломило. — Я сделаю правильные выводы, товарищ подполковник, можете не сомневаться. Разрешите идти?
— Иди-иди, десантник! — Начпо протянул ему пухлую ладонь. — И не обижайся на меня. Думаю, что для твоей Афродиты, как и для Ядвиги, — сквозь прищур в его глазах блеснул лукавый огонек (Хантер отметил: успел-таки изучить личное дело!) — будет лучше, если ты останешься целым и невредимым — в отличие от твоего подчиненного Климова. Как он там, кстати? — неожиданно спросил Елавский.
— Говорят, все время спит под обезболивающими, — смутился немного Хантер и тут же отругал себя за то, что так и не собрался, обормот, проведать старшего лейтенанта, хоть и был в госпитале. — Как только проснется, наведаюсь к нему и вам немедля доложу. Во всяком случае, сейчас его жизни ничего не угрожает!
— Ну, хитрец! — засмеялся начпо. — Настоящий десантник всегда красиво выкрутится! Думаешь, я не понимаю, что все это время ты и на шаг не отходил от своей волжской красавицы. Ладно, иди уже, Казанова; проведаешь подчиненного — доложишь по телефону из госпиталя. И о службе не забывай!
Это было «крайнее», что услышал Петренко, закрывая за собой дверь.
По дороге он напряженно прикидывал, кто мог настучать на него, да еще и так оперативно. Откуда он взялся в батальоне, этот «принциповый» большевик?
— Разрешите, Виктор Ефремович? — постучал он в дверь и вошел, не ожидая разрешения. — Прибыл по вашей команде…
— То, что прибыл, — молодец! — Комбат поднялся, чтобы поздороваться с заместителем. — Присаживайся, займемся оформлением наградных…
— Кто-то на меня уже стукнул в политотдел! — шлепнувшись с размаху на стул, сообщил замполит, стараясь не показывать, насколько взбешен. — Начпо знает все об Афродите и о моем реальном семейном положении. Вызывал, вставил аккуратный пистон, но в конце концов мы сошлись на том, что эти проблемы мне же и решать. Кто ж эта гадина, а, комбат?
— Меня терзают смутные подозрения, что этот «писатель» — Эстонец, — ответил майор, неторопливо разливая по стаканам излюбленное «копье», а затем опуская штору светомаскировки. — Недаром вчера, когда вы уехали, он весь остаток вечера расспрашивал меня о тебе, а утром я издали заметил на его столе чье-то личное дело…
— Ох, сволочь! — Хантер стиснул кулаки. — Рассчитался по-мужски, называется! Ну, я ему, блин, учиню Варфоломеевскую ночь!
— Будем здоровы, сэр Хантер, вечер на дворе! — В кабинете стояли искусственные сумерки, но комбат без промаха втиснул стакан в руку заместителя. — Чему учит нас Тайфун? Не спеши, не спеши, не спеши! Вот и чудится мне, что будет у тебя еще шанс, и не один, поквитаться с горячим эстонским парнем.
— Надеюсь! — старший лейтенант с трудом влил в себя кошмарную смесь, а в следующее мгновение раздался стук в дверь.
— Разрешите, товарищ майор? — В полутемный кабинет протиснулась фигура рослого и явно знакомого офицера. — Или, может, я не вовремя? — спохватившись, отступил посетитель на шаг назад.
2. Площадь Карачун
— Давай, входи, что ты там топчешься?! — зычно скомандовал Иванов, поднимая штору. — Мы тут с замполитом учебную тревогу отрабатываем!
Свет от окна резанул по глазам. Хантер прищурился: у двери собственной персоной стоял Дыня, он же старший лейтенант Владимир Леонтьевич Денисенко.
При виде друга он явно обрадовался, но виду не подал — первым делом надлежало соблюсти воинский ритуал представления.
— Товарищ майор! — Дыня подбросил руку под кепи. — Старший лейтенант Денисенко! Представляюсь по случаю назначения на должность командира первой десантно-штурмовой роты!
Комбат поручкался с новым ротным, а Хантер, едва сдерживая радость, обнял его. Иванов одобрительно наблюдал за обоими, а затем приступил к беседе с вновь прибывшим. Замполит батальона не вмешивался, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, но, приглядываясь к Дыне, заметил по выражению глаз — тот хочет сообщить что-то важное и, похоже, не слишком приятное.