Обратный отсчет
Шрифт:
Наконец комбат, заметив безмолвный обмен взглядами, вздохнул:
— Ладно уж, идите перекурите! Вижу, что у вас есть, что сообщить друг другу. Но прошу — недолго! Я обязан представить нового ротного командованию бригады и личному составу! — напомнил он…
— Рассказывай, Володя, что случилось? — Хантер нырнул под маскировочную сетку, защищавшую курилку от прямых лучей солнца, и щелчком выбил из пачки сигарету. — Что-то в четвертой роте?
— Да уж, случилось, блин! — Дыня глубоко затянулся, загорелое лицо исказила болезненная гримаса.
То, что Александр узнал из короткого рассказа старшего лейтенанта, потрясло до глубины души.
…Четвертая рота, как не раз случалось, оказалась на острие чрезвычайных событий. Во время армейской операции ее, как наиболее подготовленную для действий в отрыве от основных сил, определили в отряд обеспечения движения. Но вышло далеко не так, как под кишлаком Темаче. Едва колонна втянулась в печально известную Гератскую «зеленку», как ротного ранил духовский снайпер, и его пришлось эвакуировать вертолетом в Шиндандский госпиталь.
Через пару километров, уже в глубине «зеленки», завязался жестокий бой — душманы практически заблокировали голову армейской колонны. Офицер из штаба армии, номинально возглавлявший Отряд обеспечения движения, находился на командирской «Чайке» за километр от головы колонны и сразу отдал приказ отходить. И в этот момент, когда рота перегруппировывалась для отхода, «духи» крупными силами навалились из зарослей — одновременно заработало до десяти базук и ручных гранатометов! Головная БМП, на которой за старшего остался Кузнецов, была подбита и в горячке боя оказалась во вражеском окружении.
Из семерых десантников четверо погибли при попадании кумулятивной гранаты. В живых остались трое бойцов, все с ранениями разной тяжести, во главе со старшим сержантом Кузнецовым. Отчаянно отбиваясь, они израсходовали весь стрелковый боезапас и все гранаты, затем ножами и лопатками отбили рукопаху и, окровавленные, залегли среди своих и чужих трупов в окружении своры осатаневших врагов…
— Главные силы не могли к ним пробиться: в километре оттуда мы натолкнулись на массированное огневое сопротивление многочисленной банды турана Исмаила и затоптались на месте, — продолжал Дыня, катая между пальцами давно погасшую сигарету. — И когда Кузнечик понял, что другого выхода нет, он решил — лучше погибнуть, чем попасть в плен к «духам». Гранаты у них закончились, а из боеприпасов осталось по одному патрону — для себя. Душманы снова поднялись в атаку, и тогда он отдал последнюю команду: «Приказываю застрелиться!» Чтобы никто не остался в живых и не попал к палачам, решили направить стволы друг другу в сердце и по команде сержанта нажать на спуск. Так и сделали…
Дыня выглядел страшно подавленным, чувствовалось, как тяжело он переживает гибель подчиненных, которых не смог уберечь от беды.
— Когда душманы приблизились к сгоревшей бээмпэшке, они увидели, что трое десантников, которые предпочли смерть плену, лежат мертвыми, уткнув стволы автоматов в грудь друг другу. Картина эта поразила даже самого турана Исмаила, немедленно прибывшего на место, как только ему доложили обо всем. Удивление душманов было настолько сильным, что они не стали глумиться над трупами, как делают это обычно.
— Вечная память ребятам! — Хантер поднялся, обнажив голову. — Жаль Кузнечика! Хороший хлопец был…
— Ну, это ты рановато его похоронил! — через силу усмехнулся Дыня. — Часом позже, когда мы все же пробились к ним, отрядный военврач, осматривая трупы наших, внезапно обнаружил, что Кузнечик еще дышит…
— Как это?! — едва не подпрыгнул Петренко. — В самом деле? Такие вещи только в кино бывают!
— Значит, не только! — Новый ротный наконец-то раскурил свою сигарету. — Пуля чудом прошла чуть ниже и правее сердца, не задев жизненно важных органов. Крови Кузнечик потерял до черта и действительно выглядел трупом, но в итоге остался в живых — единственный из всего своего отделения! Отправили его вертолетом в Шинданд, в госпиталь, там он пришел в сознание и смог рассказать о своем последнем бое, — закончил Дыня.
Хантер сидел весь взмокший — настолько его вздернул рассказ друга. Прикурив следующую сигарету от бычка, он помолчал, справляясь с нервной дрожью, и как бы безразлично спросил:
— И что дальше?
— А дальше? — переспросил Дыня. — Как всегда. Представление на старшего сержанта Кузнецова на звание Героя не прошло — слишком много «грехов» накопали особисты в его непростой биографии: безотцовщина, не комсомолец, участвовал в нелегальных боях по кик-боксингу… Правда, наградной лист на Красное Знамя прошел все инстанции, хотя это не означает, что получит его именно он, а не какой-то Циркач-Леонидов из штаба армии. Ну, а все погибшие из его отделения получат «дежурную» Красную Звезду, каждый свою…
— «Звезда на плечи, звезда на грудь, звезда на холмик земли…» — вспомнил Александр афганскую песню. — И взаправду так.
— Да уж, — согласился Дыня. — А меня снова прокинули с должностью. На место капитана Лесового, которого в Союз с концами отправили, назначили нового ротного… Ты его знаешь… — неожиданно ухмыльнулся он. — Старшего лейтенанта Анциферова, заместителя по ВДП…
— Шланга?! — вскинулся Хантер. — Они там что, о…ли?! Он же без конца то болен, то в Кабуле чего-то «выбивает», то еще что-то… Командир хренов! — с отвращением процедил он сквозь зубы.
— Тем не менее! — Дыня щелчком отправил окурок в урну. — Папашка ихний в «высоких коридорах» бумаги на подпись носит… Так что твое протеже оказалось куда как своевременным — я до того разозлился, что хоть сам стреляйся! А тут приказ, как с небес: в Зону ответственности «Юг», на роту! Монстр с Печкиным и Пол-Потом мигом въехали, чьих это рук дело, но сделать ничего не смогли! Ох, и визгу же было!.. Вот так я тут и оказался! Спасибо тебе, дружище! — пожал он дружескую руку. — С меня бакшиш!
— То, что ты здесь, само по себе бакшиш! — ухмыльнулся замполит ДШБ. — Наше дело — тащить друг друга, иначе медный грош нам цена в базарный день! — вспомнил он любимое присловье Шубина.
— Так, товарищи офицеры! — Мимо курилки озабоченно протрусил комбат. — Хорош анекдоты травить, поехали — есть дельце, небольшое, но боевое. Ненадолго, — добавил он, взглянув на заместителя. — А ты, Денисенко, — обратился майор к новому ротному, — с ходу увидишь подчиненных в деле. Даю две минуты — и оба при оружии, в касках и бронежилетах — в парке, выезд через десять минут!