Обратный отсчет

Белобров Олекса

— Благодарю, товарищ подполковник! — Хантер брезгливо отодвинул конверт и поднялся. — Сигнал принят, теперь мне окончательно ясно, как действовать. Обязуюсь разрешить все эти проблемы мирным путем, без кровопролития и мордобоя. Разрешите идти?

— Стой! Ишь, какой резвый! — осадил начпо. — Может, стоит тебе в календарный отпуск сходить, домой смотаться? — Щека подполковника снова задергалась. — Ты в Афгане уж полный год, сорок пять суток отпускных будут кстати. Успокоишь жену и дочку, родителей проведаешь, вернешься с новыми силами…

— Владимир Ильич! — извернулся Александр. — Зима же в Союзе! Метели-вьюги, мороз аномальный — вон, в новостях

передают. Какой там отпуск? Уж лучше я лета дождусь. К тому же я в прошлом году уже был в отпуске по ранению!

— Ну да, — усмехнулся начпо. — И как это я сразу не сообразил? Зачем тебе отпуск, если тебе и здесь неплохо — семейный очаг, замечательная женщина рядом… Но должен тебя предупредить: раз так, в ближайшем будущем об отпуске и не мечтай. Я дважды не предлагаю.

— Ясно, товарищ подполковник! — обрадовался Петренко, поднимаясь. — Разрешите идти?

— Иди уже. — Подполковник проводил подчиненного своим странноватым взглядом, а когда тот уже стоял на пороге, добавил: — А с бабами своими, Александр Николаевич, надо, как говорил Глеб Жеглов, разбираться своевременно!..

Тайфун, все еще слабый после тяжелой болезни, уже вернулся в бригаду и вел, как он выражался, «осторожный образ жизни» — не пил, не курил, по своим делам выезжал осмотрительно, с охраной и только «по-светлому». Выглядел он неважнецки — исхудавший, издерганный, весь словно высосанный «афганским букетом».

Хантер, в ярости ворвавшийся в кабинет, торопливо изложил майору суть разговора с начальником политотдела, а заодно и свое видение проблемы и путей ее разрешения. Замысловатостью они не отличались: первым делом он намеревался на ближайшем боевом выходе попросту «завалить» Шурина, списав все на злых «духов».

— Ты вроде бы остепенился с Галиным приездом, — с усмешкой заметил Чабаненко. — А тут снова-здорово — тот же «коктейль Молотова»! Ну зачем, спрашивается, тебе руки пачкать об эту тварь, когда существует уйма способов и средств сделать так, чтобы Шурыгин всю свою жизнь с ужасом вспоминал твое имя, да еще и внукам завещал с тобой не связываться? У него скоро замена, говоришь? — прищурился майор. — Тогда сделаем так: ты разрабатываешь свой план мероприятий, а я — свой, после чего сводим их воедино. Кодовое название — «СМ-2», или «Страшная месть-2»!

— По Гоголю? — улыбнулся Хантер, припомнив жуткие сцены с мертвецами на песчаных днепровских отмелях в обманчивом лунном свете, мастерски описанные великим мистиком.

— Именно, Шекор! — кивнул полтавчанин. — Итак: как только из Союза прибудет заменщик Шурина, встречаемся и излагаем каждый свой вариант. Чей окажется удачнее, тот и воплощаем, чтобы у пакостника навек отшибло желание играть в эти игры. И остановить его следует именно здесь, потому что, оказавшись в Союзе, он может продолжить свои забавы, а там нам его не достать.

Несколько успокоившись после беседы с Тайфуном, Хантер явился в расположение батальона. Первым делом он доложил комбату о вызове в политотдел. Избежать этого было нельзя, поскольку информация о причине уже могла поступить к нему от Ильича. Майор Иванов и в самом деле оказался в курсе, а заодно выяснилось, что Сашкина ситуация уже обсуждалась в узком кругу в составе комбрига, начпо и комбата. Причем комбриг сразу же решительно устранился, заявив, что все это — личное дело Петренко, ему и решать.

Через неделю после этих событий из Черняховска прибыл долгожданный заменщик Шурина — майор по фамилии Слонин. Для Афгана, где сорокалетний офицер считался «стариком», он был

довольно пожилым — ведь, как пел Цой, «война — дело молодых, лекарство против морщин».

Хантер недаром провел на Востоке, известном своим замысловатым коварством, самый знаменательный год своей жизни и к этому моменту уже не только обстоятельно продумал свою часть плана «СМ-2», но и начал постепенно претворять его в жизнь. Тем более что Тайфуну снова стало не до него — у майора обнаружились признаки «обратки», то есть возвратного тифа, грозившего ослабленному организму тяжелыми осложнениями.

От гоголевской «Страшной мести» Хантеров план в корне отличался афганской спецификой. Заглянув по старой памяти в Дувабад, к их с Тайфуном приятелю Челаку, Александр выпросил у должничка полкило первосортного пакистанского чарса — блестящего, твердого, с клеймом производителя — неким таинственным знаком особого качества. Челак без сожаления расстался с дурью, радуясь, что оказался полезным Шекор-турану, которому до сих пор был признателен за сведение счетов с кровниками.

Дождавшись, когда «отвальная» по случаю замены Шурина достигнет апогея, Хантер проник в его комнату в модуле и тщательно спрятал несколько плиток гашиша в багаже бывшего начальника штаба батальона. Однако, не полагаясь на доблестную советскую таможню, на следующее утро старший лейтенант смотался к советникам и по аппарату ЗАС [140] связался с полковником Худайбердыевым в Ташкенте.

140

ЗАС (засекречивающая аппаратура связи) — комплекс оборудования, предназначенный для секретного, защищенного от перехвата, обмена информацией.

Тот не стал задавать лишних вопросов: если информация о перемещении наркотиков через границу СССР поступала по его каналам, это только усиливало авторитет его структуры.

Стоял пасмурный февральский денек, когда капитан Шурыгин вылетел на Ил-76 в Ташкент. Вылет состоялся точно по графику и без всяких осложнений. Пара «крокодилов», прикрывая брюхо «горбатого», барражировала на малой высоте, дублируя его маневры.

Хантер проводил глазами самолет и успокоился — Шурина в Ташкенте ждала достойная встреча. Восток заставил его накрепко усвоить основные заповеди, по которым на протяжении тысячелетий жили люди в этих краях: ничего не забывать и никогда никому не прощать. Следование учению Христа не выдерживало здесь никакой критики: если тебя ударили в одну щеку, подставлять вторую было бы чистым безумием, потому как можно остаться без головы. Поэтому, действуя согласно плану спецмероприятий «СМ-2», Хантер не испытывал ни малейших угрызений совести. Так сказать, получи, фашист, гранату от советского солдата!

— Товарищи офицеры! — спустя два дня после отлета Шурыгина тревожно вещал начальник политического отдела, собрав в клубе офицеров и прапорщиков соединения. — С одним из наших офицеров, капитаном Шурыгиным, до недавнего времени исполнявшим обязанности начальника штаба отдельного десантно-штурмового батальона, в Ташкенте случилась беда. Во время таможенного досмотра в аэропорту Тузель, — подполковник уже зачитывал какой-то документ, — среди личных вещей капитана Шурыгина сотрудниками таможенных органов было изъято 432 грамма наркотических веществ. Упомянутый офицер задержан и содержится в Ташкенте под стражей, возбуждено уголовное дело, ведется следствие…