Обратный отсчет
Шрифт:
У двери прапорщик оставил пакеты, а сам удалился, чтобы дождаться в машине «возвращения Будулая». Волнуясь, как перед первым десантированием парашютным способом, старший лейтенант нажал кнопку звонка. За дверью послышались легкие шаги. Молодой человек отступил на шаг, а вместо собственной физиономии подставил дверному глазку охапку пышных цветов.
— Саша, это ты? — послышалось из-за двери.
— Само собой! Ты что, о рахат-лукум моего сердца, так и будешь держать меня в коридоре?
Замок щелкнул, дверь отворилась — но вовсе не та. Из соседской квартиры высунулась голова дамы неопределенного возраста в бигуди. Оценивающе осмотрев пакеты на площадке, цветы и самого визитера с головы до ног, женщина исчезла, и только тогда открылась дверь квартиры Афродиты.
Девушка стояла в домашнем ситцевом халатике, прислонившись к косяку; глаза блестели, словно от непросохших слез, а тени под глазами свидетельствовали, что их хозяйка накануне неважно спала.
— Ну, входи, Рахат-Лукумыч, — жестом пригласила она. — Я дома одна.
— Сейчас, — пробормотал Хантер. — У меня тут это… бакшиши…
— Смотри-ка, какой ты у нас сегодня фирмовый! А костыли твои где? — В голосе девушки зазвучало волнение. — И почему ты с палкой?! Кто тебе позволил? — Мало-помалу она снова превращалась в старшую медицинскую сестру травматологии.
— Ага, уже теплее, — засмеялся Александр. — Так я войду, ладно? Не прогонишь?
— Извини, Саша, — Афродита шагнула вперед и помогла ему собрать многочисленные пакеты.
Как только они оказались в крохотной прихожей и дверь на площадку захлопнулась, Саша обернулся и сунул в девичьи руки букет цветов.
— Это тебе!
И вдруг жадно схватил ее за плечи, прижал к себе и, целуя, горячо зашептал:
— Прости меня, дорогая моя, прости дурака! Я ведь давно хотел тебе рассказать все как есть, но так боялся, просто до смерти боялся, что наше хрупкое счастье слишком быстро закончится…
— И ты прости меня, милый, — подавшись всем телом к нему, уже оттаивая, ответила девушка. — Просто не хватило ума понять, что такие, как ты, не берутся ниоткуда, что у тебя и до меня, была своя жизнь, своя судьба… Ох, что ж мы здесь, как пионеры в парадном, тискаемся? Идем в комнату!
Но едва Афродита переступила порог, как Александр, следовавший за ней, отрывисто скомандовал:
— Стой!
Девушка застыла, не оборачиваясь.
— Закрой глаза и подними руки!
Каким-то балетным движением Афродита вскинула руки и застыла, крепко-накрепко зажмурившись.
Хантер осторожными движениями освободил ее от халатика, оставив в одних трусиках, извлек из свертка платье, встряхнул и надел на девушку. Затем слегка коснулся ее губ — дескать, помалкивай, и, действуя одной рукой, помог ей обуть только что купленные «лодочки» на высоченных каблуках. С удивлением отметив, что теперь Афродита почти сравнялась с ним ростом.
— А теперь — просыпайся! — Он поочередно поцеловал ее веки, словно расколдовывая.
Девушка взглянула в зеркало и охнула, широко открыв глаза:
— Неужели это я? Ты, Сашенька, — настоящий волшебник! Ну до чего же я красивая! — Она закружилась посреди комнаты.
— Это еще не все. — Сашенька выложил из пакетов косметику, торт, шампанское, а сам присел на край стола, опираясь на рукоять трости. — А теперь — принимай таким, какой есть, Галина Сергеевна! Можешь выгнать — уйду молча. Оставишь — приму из твоих рук любое наказание!
— Наказать вас, Александр Николаевич, конечно, следует. Хотя бы за то, что вы о своей Афродите вспомнили только на восьмой день… Но только как? — Девушка прищурилась, словно раздумывая. — О, я, кажется, знаю способ! — Она торопливо и жадно поцеловала возлюбленного, но вдруг отстранилась и властно приказала: — А ну-ка, марш в ванную, живо!
Хантер расхохотался.
— А как же твои родные? — спросил он, на ходу стаскивая с себя джинсы. — И вообще, меня внизу человек в машине ждет…
— Подождет! — усмехнулась Афродита. — Папан и маман явятся только вечером, не раньше, а сестричка — у бабушки Гали, в селе Богоявленском, на Волге. Так что отговорки тебе не помогут, милый!
Оба соскучились, а размолвка и все передряги последних дней сделали близость еще острее и ярче. Двумя часами позже, утомленные и счастливые, они оделись, привели комнату в порядок и уселись за стол. Хантер откупорил «Артемовское» красное шампанское, но не успел даже распробовать, как Афродита учинила ему форменный допрос. Она хотела знать о нем абсолютно все, поэтому допрос получился длинный, с пристрастием, со слезами, небольшой ссорой и последующим примирением.
Больше всего Хантера поразилo, когда расставили все точки над «і», — Афродита, по крайней мере внешне, смирилась с тем, что он «окольцован». Помогла и короткая разлука — время все расставило по местам. Нынешнее положение вещей как будто вполне устраивало девушку: главное, все по-честному, никто никому не врет, каждый знает, на что идет и какую цену придется заплатить за короткие мгновения счастья.
Но самое настоящее негодование у Афродиты вызвало то, что Александр до сих пор ничего не сообщил своим близким о том, где он и что с ним. Тот привычно возражал — мол, поклялся никому не сообщать о себе до полного выздоровления, но девушка тут же изобрела простенькую уловку. Зачем волновать близких? Ведь вполне достаточно позвонить и сказать в двух словах — мол, жив-здоров, нахожусь в Самаре (как истинный патриот своего города Галка называла его всегда по старинке — Самарою, и практически никогда — Куйбышевом), в командировке по служебным делам, — и все. Ведь они уже больше месяца не имеют от него никаких известий!
Сказано — сделано. Афродита не откладывая принялась названивать в междугородную службу «07» и поочередно заказывать номера, написанные на листке из блокнота. Через час дали Урал, трубку взяла Сашкина мама — и едва не разрыдалась от радости. Оказывается, они с отцом уже собирались направить официальное письмо на имя командира бригады с просьбой известить, где в настоящее время находится старший лейтенант Петренко. Так что его звонок оказался очень своевременным.
Звонок на Украину также вызвал бурю эмоций: и там потеряли Сашкин след. Тесть с тещей и Ядвига время от времени перезванивались с его родителями, но и они ничего толком не знали… Отзвонившись братьям, Александр окончательно успокоился — теперь все, для кого он хоть что-нибудь значил, были в курсе, что он в Союзе и в ближайшее время ему ничего не грозит…