Обратный отсчет
Шрифт:
— Ты не брала с полки мой семейный фотоальбом?
— Нет. Зачем это мне?
— Ничего, прости. Забудь.
— Ты уверена, что это не рассеянность на почве материнства?
Николь делано засмеялась:
— Да, должно быть, дело в этом.
Она повесила трубку и взяла альбом, потом пошла в гостиную и положила Куинн на игровой коврик со зверюшками. И засмеялась, глядя, как ее дочка гулит и стучит ручкой по игрушечному льву, висящему над ней.
— Будь тут моя мама, она бы часами с тобой играла. Она была такая терпеливая.
Николь раскрыла альбом на детской фотографии с Хэллоуина. Ей пять, одетая в платье принцессы, она хмурится, скрестив на груди худенькие ручки. Ему — восемь, он вампир с улыбкой, в которой не хватает зубов. Она быстро перевернула страничку.
— Это твоя бабушка, — сказала она Куинн, указывая на фотографию, где мама нагибалась над коляской, в которой сидела трехлетняя Николь в розовом зимнем костюме. Мама молодая и красивая, кудри цвета какао убраны в хвостик, рука лежит на ножке Николь.
Она вытерла навернувшиеся слезы, перевернула страницу, и ее сердце остановилось.
Крошечный полароидный снимок. Рука Николь так тряслась, когда она взяла его за уголок, словно это была змея, готовая ее ужалить.
Маленькая Аманда, сидящая на зеленом ворсистом ковре, памятном Николь. На ней бледно-желтое гофрированное платьице с тюлевой нижней юбкой, подвязанное лентой с красивым бантиком. Сияя от радости, она смотрит на игрушку-сортер.
Какой здоровой и полной жизни выглядит Аманда на этом фото. Какой холодной и неподвижной она была, когда Николь последний раз держала ее на руках.
Николь не помнила, чтобы у нее имелся такой снимок, да она и не стала бы его хранить, побоялась бы, что Грег увидит и спросит, кто это.
Вынув фотографию из альбома, она поставила его на полку, на то место, где видела в последний раз. Голова кружилась. Николь подумала, что нужно увеличить дозу лекарства. Она не знала, сколько таблеток приняла сегодня, но они не помогали. Она заткнула снимок за пояс штанов, и его острые уголки впились ей в кожу. Потом взяла Куинн на руки и устроила в слинге, прижала дочку к себе, чтобы чувствовать ее дыхание.
В ванной она приняла еще две таблетки. Малышка посасывала ей плечо. Она уже проголодалась, скоро ей понадобится бутылочка. Николь открыла ящик, чтобы положить туда фотографию, которую Донна принесла в ее дом. Как и когда, совершенно непонятно, но больше никаких объяснений произошедшему не находилось.
Опасность стала ближе, и это очень пугало.
Глава тринадцатая
Морган
Вторник, 8 августа
«Приус» все еще прямо за мной. Мне надо вырваться вперед, поэтому я дергаю руль, слышится скрежет, из-под колес вылетают камушки и, стуча, отскакивают от окна. Я сжимаю руль так крепко, что костяшки моих пальцев белеют. Я сворачиваю на съезд.
Женщина следует за мной.
— Что вам надо? — кричу я, и по венам прокатывается шаровая молния паники. — Отстаньте, отстаньте, пожалуйста!
Я слышу рев мотора, «Приус» следует за мной. А потом неожиданно скрывается из виду.
Я еду в тихий квартал, где могу остановить машину. Ремень безопасности врезался мне в кожу, я снимаю его и закрываю все окна на случай, если рыжая на «Приусе» появится снова. Я только что чуть не погибла.
Найдя в сумочке телефон, я звоню Джессике. Я не все ей рассказала, потому что мое доверие к ней пошатнулось. Но она должна знать, что меня преследуют. Я звоню, но она не берет трубку.
— Проклятье! — кричу я, нажимаю «отбой» и швыряю телефон в сумку. Позвоню ей еще раз позже, а пока попытаюсь найти ответы сама.
Откинув волосы с лица, я завожу машину и отправляюсь на Норд-Уикер-Парк-авеню, к дому Бена Лейтона. Подъезжаю к двухэтажному красивому особняку в викторианском стиле, ставлю машину напротив него, через улицу. Вытираю ладони о леггинсы. Внутри все дрожит. Я понимаю, что действую поспешно, но остановиться не могу. Интуиция подсказывает мне, что это правильно.
Тонкие бежевые занавески на окнах опущены, но я вижу машину возле дома, поэтому, возможно, Бен там. С досадой осматриваю свою одежду. Выгляжу паршиво, а чувствую себя и того хуже. Я ведь даже утром не почистила зубы! Достаю из сумки жвачку и кладу в рот. Лицо у меня тусклое, под зелеными глазами — мешки, а кожа на шее так горит, что я опасаюсь, не инфекция ли это.
«Ты справишься!» — убеждаю я себя, глубоко вздохнув. И уже готова выйти из машины, когда дверь особняка открывается и появляется высокий худой мужчина в белой футболке и серых шортах. Он выглядит беззаботным красавцем из тех, что не осознают своей привлекательности. Это Бен Лейтон, я узнаю его по фотографии. Поправив темные волнистые волосы, он направляется к черному «Ниссану Альтима». На руках у него ребенок. Это Куинн.
Я наблюдаю за ним из машины. Даже отсюда мне видно, что лицо у него красное и опухшее от слез. Он только что потерял сестру. Какое я имею право вмешиваться в его жизнь?
Он садится в «Альтиму» и отъезжает от дома, и я, повинуясь импульсу, решаю ехать за ним.
— Куда же мы едем, Бен Лейтон? — спрашиваю я вслух и завожу машину.
Я еду за братом Николь по Чикаго, игнорируя советы Джессики. Кажется, я не в своем уме.
Через пятнадцать минут преследования он останавливается на улице Норд-Стейт. Я притормаживаю, когда его машина подъезжает к ряду роскошных трехэтажных домов на Ист-Белвью. Я паркую машину через два строения от него. Адрес кажется мне знакомым. Я понимаю, что видела его в прошении на опеку: здесь жила Николь.
Он останавливается возле одного из этих великолепных зданий и выходит из машины. Я на безопасном расстоянии, но мне отлично его видно. Он вынимает Куинн из детского креслица. Интересно, припас на всякий случай или только что купил? Куинн спокойна, кажется, спит. Сколько суеты для такого маленького ребенка! Бен идет не к дому Николь, а к соседнему, подходит к двери, стучит. Через некоторое время дверь открывает пожилая женщина. Около минуты они разговаривают, потом она что-то дает ему, и он направляется к дому Николь, дому с нарядным фасадом из известняка и элегантными эркерами. Бен поднимается по широким ступеням между колоннами, украшенными затейливой резьбой. Кажется, Куинн хорошо и уютно в его больших руках.