Образ врага
Шрифт:
Харитонов шагнул к кровати, грубо схватил Алису за локоть и вдруг замер, перестал дышать.
Через секунду Алиса отлетела в другой конец комнаты, шарахнулась головой о батарею. Боль оглушила и ослепила ее на несколько мгновений. Она очнулась от жалобного Максимкиного крика, вскочила на ноги и сначала увидела широко открытые глаза сына, потом Харитонова, который притиснул к себе мальчика и держал дуло у его виска.
— Не двигаться! Брось оружие! — орал Харитонов. В дверном проеме стоял Карл с пистолетом в руке.
— Как
— Я не знаю… Возможно, через чердак, мы только что проверили, там, оказывается, чердак проходной и несколько дверей открыто.
— Почему только сейчас проверили? Раньше не могли?
— В таких домах обычно чердаки закрыты. Да и дом оцеплен со всех сторон, честно говоря, я сам не понимаю, мистика какая-то.
— Ладно, подключай меня напрямую, чтобы я слышал, что там делается в квартире.
В квартире было тихо. Никто не кричал. Было слышно, как капает вода из крана то ли в ванной, то ли на кухне. Потом в гробовой тишине раздался глухой металлический стук.
— Бросил оружие, — заметил Азамат.
— Кто именно? — с усмешкой спросил Подосинский.
Азамат ничего не ответил. Он отвратительно себя чувствовал. Подосинский свалился как снег на голову и заявил, что будет сам лично контролировать операцию, причем, надо же было этому случиться, в самый неприятный момент.
Сначала все шло спокойно. Петька Мальков подсуетился на удивление быстро, разыскал сокурсника Майнхоффа по аспирантуре, и тот за небольшие деньги вспомнил фамилию девушки Алисы, рассказал, что она училась в архитектурном институте.
Выяснить адрес и телефон Воротынцевой Алисы Юрьевны не составило труда. Полученную информацию Азамат счел резервной и не собирался предпринимать никаких шагов в этом направлении, но тут позвонил Подосинский с Кипра и сказал, что надо срочно выяснить все о женщине, с которой встречался Майнхофф в Москве.
Азамат не без удовольствия ответил, что все уже выяснено, и выдал свою резервную информацию.
— Это не все, — жестко произнес Геннадий Ильич, — узнай, что она делала в последние две недели. Поставь «наружников» к дому. Выясни дату рождения ребенка и достань его фотографии.
И тут на голову Азамата обрушился целый шквал сюрпризов, последним из которых был сам Подосинский, вернувшийся с Кипра раньше времени.
— Почему пустили Харитонова в квартиру? — спросил он с порога.
— Мы подключились позже. Попытались убрать его, заложили взрывчатку в машину. Но он каким-то образом обнаружил и вызвал своих людей. Там еще до них вертелся МОССАД. В общем, полный финиш. Не хватало только ЦРУ и Интерпола для коллекции.
— Тем более надо действовать очень быстро, — сказал Подосинский. — Они мне нужны живые. Все трое. Майнхофф, женщина и ребенок. И чтобы никакого шума.
Был засечен телефонный звонок Майнхоффа, по специальной экспресс-технологии опознан голос, было также зафиксировано, что звонил он из таксофона в нескольких кварталах от дома. Но перехватить по звонку не успели.
Планировалось сначала тихо убрать Харитонова из квартиры и спокойно ждать Майнхоффа, который рано или поздно обязательно появится. Никто не мог рассчитывать, что это произойдет прямо сегодня, сейчас. Из прослушанного телефонного разговора следовало, что Алиса предупредила Карла о Харитонове, назвав его Валерой. Правда, никто не понял, что она имела в виду, говоря про тараканов, но это уже не важно. Главное, она предупредила: приходить ему сейчас нельзя ни в коем случае. Лучше переждать. А он вот возьми и заявись именно тогда, когда его не ждали.
— Безобразие какое, — подала голос Елена Петровна Терехова, которая сидела тут же, прихлебывая остывший чай, — больной мальчик, с высокой температурой, издерганная женщина и два бандита с пистолетами. Разве можно так работать, Азамат Мирзоевич?
— Вы совершенно правы, Елена Петровна, так работать нельзя, — кивнул Подосинский.
— Между прочим, это вы, Елена Петровна, придумали, чтобы она оставила открытой входную дверь, — проворчал Азамат.
— Будто ваш Майнхофф и так не вошел бы? — хмыкнула Терехова. — Не переношу, когда страдают дети. Терпеть этого не могу.
— Может, попытаться пустить группу захвата? — задумчиво произнес Мирзоев.
Но Подосинский раздраженно махнул рукой. Стали опять слышны какие-то звуки в квартире.
— Отпусти ребенка, Харитонов, — произнес Карл, — я бросил пистолет. Отпусти ребенка.
— У тебя наверняка есть второй, — хрипло ответил Харитонов.
— Нет.
— Раздевайся! — Валерий Павлович не кричал, а шипел, как вода на раскаленной сковородке.
— А почему ты так уверен, что я готов делать то, что ты скажешь? Я сейчас просто уйду, и ты останешься ни с чем. Предположим, ты выстрелишь. Но это меня не остановит. Тебя арестуют, Харитонов, — Карл говорил очень медленно и спокойно, акцент звучал сильней, чем обычно.
— Он здорово нервничает, — заметила Терехова, — он, конечно, не уйдет.
— Ты никуда не уйдешь, Майнхофф, — прохрипел Харитонов, — ты ведь не хочешь, чтобы я прострелил голову твоему единственному сыну?
— С чего ты взял, что это мой сын?
— Ну хватит валять дурака, Майнхофф. Я знаю все твои штучки. Ты сейчас начнешь изображать, будто тебе дела нет до мальчишки. У меня имеется даже документальное подтверждение твоего отцовства, Карл.
— Иди к черту, Харитонов, какое подтверждение?
— Результаты специальных анализов, задокументированные и заверенные несколькими судебными медиками. Самая высокая степень вероятности. Плюс сроки и внешнее сходство.
— Покажи, — тихо сказал Карл.
— Ну ты что, совсем меня за идиота держишь, Майнхофф? — усмехнулся Харитонов. — Так я и полезу сейчас в карман пиджака.
— Полезешь. Иначе я уйду. И можешь делать с ними что угодно. Я вовсе не уверен, что это мой сын.
— Прекрати надо мной издеваться! — взревел Харитонов. — Раздевайся! Я должен видеть, что у тебя больше нет оружия! Ну! Я прострелю ему башку! Раздевайся!