Обреченное начало
Шрифт:
— Сама не знаю. Я говорю то, что думаю, и не заглядываю в будущее. Я еще не могу, понимаешь?
— Понимаю, — сказал Дени. — А потом, для меня это не важно.
— Нет, тебе не может быть не важно. Но у меня не хватает смелости подумать об этом, пока еще не хватает. Есть и другое. Моя семья. Я не могу. А потом есть ты. Ведь и ты можешь измениться, понимаешь?
— Я уже говорил тебе, что никогда не изменюсь, это решено раз и навсегда. Перестань повторять одно и то же.
—
— Да, — сказал Дени, — и знаешь, что мы увидим? Я вырасту и в один прекрасный день стану совершеннолетним, и мы будем жить тогда вдвоем, вместе. И знаешь что? Я куплю тебе чудесные платья.
Она ответила таким же тоном.
— И знаешь что? Ты с ума сошел!
Но она позволила себе помечтать.
— Только мы вдвоем, — сказала она. — И никого больше. Я буду очень, очень, очень тебя любить. — И добавила с торжеством: — И я отращу волосы.
— Нет, — сказал Дени. — Ты оставишь волосы, как есть. Я очень люблю тебя такой. Не хочу, чтобы волосы отрастали.
— Не убирай руку, дорогой. Я обожаю, когда ты гладишь меня по голове.
Он гладил ее белокурую голову, и завитки волос струились между его пальцами. Она обхватила Дени руками за талию и наклонилась над ним, чтобы поцеловать его. Он еще крепче сжал руками ее голову.
— Пусть пройдет время, — шептал он, — ты увидишь. Мы будем жить спокойно и счастливо. Мы уже счастливы, у меня прекрасная жизнь. Мы будем жить очень спокойно потом. Больше ни о чем не думай. Мы будем жить спокойно в маленькой квартирке, как эта, в крошечной квартирке с маленькой кроватью, чтобы теснее прижиматься друг к другу.
Она подхватила его игру, говорила, прижавшись губами:
— Прижми меня покрепче. Эта кровать слишком большая, мой дорогой. Ты не будешь работать, потому что ты этого не любишь, я буду работать за двоих. Днем ты будешь спать, чтобы крепче любить меня ночью и чтобы были силы разговаривать со мной.
— А ты, когда же ты будешь спать?
— Я не буду спать. Я не хочу спать. Мы слишком много спим и мало живем. Теперь я хочу взять от жизни все, что можно.
Он, еще тише:
— Знаешь, я хочу тебя.
— Я тоже, дорогой. Я люблю тебя и хочу тебя.
Позже он долго смотрел на ее лицо на подушке.
Отрешенное лицо, закрытые глаза.
— Это возможно — любить всегда? — спросил он.
— Я буду всегда тебя любить.
— Разве это не чудесно?
— Что именно?
— Люблю все чудесное.
Она приоткрыла один глаз, только один, и увидела свое платье на полу. Он тоже посмотрел на платье и пожал плечами. Потом взял лицо девушки в свои ладони, так что их губы оказались совсем рядом.
—
Она легонько встряхнула головой в его руках. Потом внезапно поцеловала его, подхватила свою рубашку из грубого полотна и спрыгнула с кровати. Она подбежала к двери.
— Куда ты? — спросил он. — Я не хочу, чтобы ты уходила.
Она остановилась возле двери, прижимая к себе рубашку. Она улыбалась счастливой улыбкой, она стояла полуобнаженная и прекрасная, такой, как она, в мире еще не было.
— Подожди, — сказала она, — я сейчас вернусь. Пойду в другую комнату и вернусь.
Она сделала шаг, но обернулась.
— Уже поздно, — сказала она, и улыбка исчезла с ее лица.
— Поздно? Еще только семь. Мои часы показывают правильно. Очень хорошие часы.
Она вернулась к нему.
— Иди, — сказал он, — иди в другую комнату. Что ты хотела там сделать?
Она посмотрела на часы Дени, поцеловала его руку. Потом побежала в соседнюю комнату. Он встал и оделся. Он слышал, как она выдвигает ящики и насвистывает.
— Что ты там делаешь? — сказал он. — Ты вернешься? Я уже сто лет тебя не видел.
Он прислушался, но ничего не услышал.
— Любимая, — сказал он.
Она стояла в дверях, одетая в платье Мадлен — в шотландскую клетку, собранное в талии.
Он сел на кровати и засмеялся.
— Мне это не идет? — сказала она. — Ну, скажи, не идет?
Она подошла к нему, обняла за плечи.
— Я рассержусь, — сказала она, — перестань смеяться.
Он поднял глаза и увидел, что она покраснела, что ей неловко. Он обнял ее, посадил на колени.
— Не сердись, — сказал он. — Ты чудесная. Мне это больше нравится, чем твое монашеское платье.
— А прическа? Волосы слишком короткие.
— Я сказал тебе, что у тебя чудные волосы.
— Они вырастут.
— Я же сказал, что не хочу, чтобы они отрастали. Я тоже должен рассердиться?
— Нет, — сказала она, — ты такой милый, когда злишься. Мы больше не будем расставаться.
— Не будем.
Она встала, растерянная.
— Придется.
Он покачал головой, бросил в нее подушкой. Но ей не хотелось играть. Ей было грустно. Она отдала ему подушку, переоделась в свое длинное белое платье.
— Сестра моя, — сказал он.
— Прошу тебя, дорогой.
— Да, — сказал Дени, — я чувствую себя полным идиотом, когда говорю это.
Сидя на кровати, он достал пачку сигарет из кармана брюк. Она посмотрела не него: