Обреченность
Шрифт:
« Дорогой фюрер, Адольф Гитлер.
Я давно уже слежу за вашими успехами на посту главы Национал-Социалистической Рабочей Партии Германии и на посту Рейхсканцлера Германии. Я выражаю вам свое глубокое восхищение. У нашего и вашего народа общие враги — Англия и Франция. У наших партий схожие цели. И потому, я как глава своей страны, и своего народа, предлагаю вам свою руку дружбы. Вместе мы можем добиться большего, чем по отдельности. Я приглашаю вас посетить нашу страну с визитом, чтобы вы увидели своего друга и союзника. Жду встречи, дорогой фюрер.
С уважением И. Сталин ».
Под мир уже была заложена бочка с порохом. Медленно и неуклонно к ней подбирался тлеющий огонек фитиля, но люди этого еще не знали.
Стоявшие в коридорах поезда пассажиры смотрели в окна. Они с любопытством смотрели на деревянную арку, украшенную флагами и гербом СССР, под которой проходил состав. На одной ее стороне виднелась надпись: «Привет рабочим Европы!», а на другой, советской: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Советские пограничники в зеленых фуражках, попросили пассажиров предъявить паспорта.
Хорошо одетый господин средних лет, похожий на коммивояжера, протянул им свои документы. Они были выписаны на имя Йозефа Гофмахера. Строгий сержант взял в руки паспорт, внимательно сличил лицо владельца с фотографией, козырнул и вернул документ владельцу. Все было в порядке.
Но респектабельный коммивояжер на самом деле не имел никакого отношения к господину Гофмахеру. В Москве этого человека звали, товарищ Вальтер.
На самом же деле он имел много имен и псевдонимов - Георгиевич, Иван Томанек, Джон Карлсон, Славко Бабич, Спиридон Мекас, Карл Зайнер, Иван Констанынек, Иван Кисич.
Это был профессиональный сотрудник Коминтерна по имени Иосип Броз.
Всего лишь через несколько лет весь мир будет знать его под новым именем — Иосиф Броз Тито, маршал Югославии.
За несколько дней до поездки Иосип Броз получил указание срочно прибыть в Москву. В СССР шли аресты.
Было ожидание того, что Коммунистическая партия Югославии вот-вот будет расформирована. Многие из ее руководителей были арестованы. Уже был расстрелян секретарь ЦК КПЮ Милан Горкич. Сербы не зря говорят: Кога су змиjе уедали, таj се и гуштера плаши (пуганая ворона и куста боится).
Но надо было ехать. Терзаемый дурными предчувствиями Иосип сел в поезд, в Москве поселился в гостинице «Люкс». Каждый день писал отчеты и ждал ареста. В ресторане гостиницы никто уже не садился с ним за один стол.
Все его отчеты ложились на стол Сталину. Тот знакомился с ними очень внимательно. Курил трубку. Ходил по кабинету. Думал. Никто не знает, чем руководствовался Сталин, когда решал его судьбу.
Вряд ли о том, что они уже встречались.
Ни Сталин, ни Тито не помнили этого, но это было.
Молодой Иосип Броз в 1913 году работал на автозаводе Даймлера в Винер-Нойштадте, небольшом городке к югу от Вены. Мечтал о постоянной работе, деньгах и хорошей жизни. Однажды, дождливым вечером он стоял на перроне венского вокзала. Возвращался домой. До поезда остался целый час, лил дождь и он зашел в кафе на привокзальной площади.
В кафе было тесно, столики стояли вплотную один к другому. Работал один официант, он не успевал убирать посуду от предыдущих посетителей. На окнах висели грязные засаленные шторы и в кафе было достаточно неуютно.
Иосип Броз допивал свой кофе и готовился уходить. В то же самое время с поезда сошел человек. По документам звали его Ставрос Пападопулос, и он прибыл на Северный вокзала Вены из Кракова.
Иосип Броз уже доставал бумажник, когда дверь с шумом распахнулась и вошел незнакомец. Он был невысокого роста, худ.
Бросались в глаза смуглое рябоватое лицо, большие крестьянского вида усы, неопрятная щетина и дешевый деревянный чемодан в руках.
Вошедший посетитель был похож на албанского крестьянина. Иосип Броз столкнулся с ним взглядом, кинул на стол несколько монет и вышел из кафе.
Все последующие годы, посте того как он лично увиделся со Сталиным в 1944 году Тито будет мучить один и тот же вопрос. Где он мог видеть этот недобрый прищуренный взгляд желтых тигриных глаз.
В тот раз смертельная опасность пронеслась мимо Тито. Все обошлось. Сталин дал команду, этого хорвата-пока не трогать.
В то же самое время в ночлежке на Венской Мельдерманнштрассе жил еще один молодой человек, которого так же как и Сталина впоследствии назовут величайшим злодеем XX-го века. Этого молодого человека звали Адольф Гитлер.
Он пытался сделать карьеру художника, писал картины и вполне мог бы посвятить этому занятию всю свою жизнь. Мог бы, если бы не одна его страсть. Адольф Гитлер очень любил ораторствовать. Он выступал везде, где была аудитория. Пусть его слушал даже один человек.
Он любил выступать и витийствовать перед постояльцами ночлежки о нравственности, «расовой чистоте», «немецкой миссии», о евреях, иезуитах и масонах. За что получил прозвище — «Пророк».
Но больше всего «Пророк» любил произносить речи в Венском доме, где собирались политики, интеллигенция, вольнодумцы. Дом этот принадлежал зажиточной еврейской семье. В этих посиделках принимал участие и сорокалетний Владимир Ульянов, проедающий в Вене деньги от семейной ренты и наследства Надежды Константиновны, полученного от умершей тетушки.
Гитлеру было 20 лет, а Ленин был старше его почти вдвое. Но они любили сидеть за одним столиком и играть в шахматы. Это была еще одна страсть. Но Адольф Гитлер играл плохо, потому что в процессе игры забывал о фигурах и переключался на спор.
Пророк носил длинную челку, во время спора она подпрыгивала, падала на глаза.
Испачканные краской руки рубили воздух, его голос возвышался до оперных тонов. Потом он замолкал столь же внезапно, как и начинал. С шумом собирал шахматные фигурки и уходил домой.