Обреченный на любовь
Шрифт:
Когда дыхание ее стало ровным, Калинов осторожно высвободил ладонь, переключил кондиционер на ночной режим и вышел, осторожно прикрыв дверь.
Дом был объят покоем. Дети если и не спали в своих комнатах, то вели себя тише воды ниже травы. Идти купаться сегодня не было никакого желания, но Калинов решил не поддаваться слабости. Виты внизу не оказалось – наверное, уже легла.
Вечер опять был хорош: метеослужба плевала на проблемы Калинова и не собиралась приводить погоду в соответствие с его настроением. Над поселком со стороны Борисовой Гривы проплыл флаер, демонстрируя знающим,
Искупавшись, он зашел к приме. Вита еще не спала, встретила его холодновато. Во всяком случае, неуемной Марининой радости у примы не наблюдалось.
Спросила озабоченно:
– Тебя что-то беспокоит еще?
Калинов с легкомысленным видом помотал головой.
– Похитители так ничего и не потребовали?
– Нет… Сам ничего не пойму, чего ради было организовывать такое похищение, рисковать свободой.
Вралось легко, как в каком-нибудь профессиональном деле, но Вита, похоже, верила не очень. Впилась мужу в глаза долгим взглядом. Калинов взгляд выдержал, даже не моргнул.
– Странно ты на нас смотрел сегодня за ужином.
– И в чем выражалась эта странность?
– Как будто сравнивал.
– Да я же всегда так смотрю. Не могу понять, кто мне больше нравится. Иногда та, с кем сегодня спать, иногда та, с кем спал вчера.
– Нет. – Вита опустила глаза. – Так, как сегодня, ты на нас смотрел, когда женился на Маринке. Тогда я все время чувствовала, что ты нас СРАВНИВАЕШЬ. Скажи, ты меня не бросишь?
О Господи!!! Калинов чуть вслух не выругался.
– Никогда! – сказал он тем же тоном, что и час назад.
– Правда?
Вместо ответа он сжал ее в объятиях, стараясь вложить в ласку как можно больше страсти. Но, наверное, не сумел, потому что она очень мягко, но настойчиво отстранилась.
– Устала я… Маринка сегодня жутко капризничала, ничем не лучше Женьки. Может, они все-таки задели ее психику?
– Вряд ли… Просто у нее состояние сейчас такое. Ты же сама знаешь. Родит, и все кончится.
– Да… Скорее бы все кончилось! – Она произнесла фразу таким тоном, что Калинов так и не понял, что именно она имела в виду.
Утром, скоренько проинспектировав наружную охрану, он отправился на работу. Перед уходом дал задание Анфисе ни под каким видом не выпускать секунду на Ладогу. И во все прочие места. Анфиса вопросов не задавала. Дети вопросы обязательно бы задали, но он обеспечил их «жучками» так, чтобы они ничего не заметили.
Милбери ждал его с новостями.
– Шеф! Вчерашняя журналистка действительно выполняла задание своей редакции.
Калинов почесал бровь:
– А не проверил, от кого исходила инициатива относительно интервью?
– Проверил. Инициатива исходила от подписчиков журнала. Конкретные имена, к сожалению, установить не удалось.
Калинов потер подбородок. Информация не давала возможности прийти к однозначным выводам. Такое предложение редакции могли сделать и лица, похитившие Марину. Всего-навсего для того, чтобы бросить тень на АЛЛ.
– Есть информация и от нашей агентуры. К сожалению, она ничего не дает. Никаких действий по организации похищения твоей секунды агенты не обнаружили.
– Я
– Пожалуйста. – Милбери не сдержался и пожал плечами. – Я передал донесения на твой тейлор… Но это еще не все. Готов список тех, кто брал напрокат флаеры.
У Калинова заколотилось сердце. Предчувствие было настолько острым, что потемнело в глазах. Почему-то он был уверен: имя одного из похитителей обязательно окажется в этом списке.
Милбери сообщил код материала, и Калинов набрал номер на клавиатуре. На дисплее появились фамилии и адреса.
Список был не слишком велик – двести четырнадцать человек. Встретилось несколько знакомых, но когда он наткнулся на Зяблика, у него потемнело в глазах во второй раз. Даже Милбери заметил:
– Что с тобой, шеф?
Калинов опустил голову, зажмурился и сделал три глубоких вдоха. Отныне он знал виновника своих волнений. Но и похищение из события общественной важности сразу превратилось в его личное дело.
– Свободен!
Милбери удивился, но промолчал. По-видимому, объяснил все естественной нервозностью шефа.
Когда он вышел из кабинета, Калинов шарахнул кулаком по крышке стола. Черт бы тебя, Зяблик, подрал! Конечно, это твоих рук дело! Ты врач, а потому у тебя есть возможности раздобыть волюнтофаг. И ясно теперь, для каких целей тебе потребовался «небольшой коттеджик около Комарова». И поскольку ты врач, я наверняка не найду никаких следов того, что ты использовал волюнтофаг в преступных намерениях. А «коттеджик около Комарова» сам по себе уликой не является… Теперь мне понятно, почему Марина так легко дала себя увести из Летнего сада. А когда мы с тобой беседовали у меня на вечеринке, в душе ты смеялся мне в лицо. Я представляю, сколько удовольствия ты тогда получил. И это после всего, что я для тебя сделал в жизни!.. Господи, а я еще чуть ему все не рассказал!
Бешенство переполняло Калинова. Он даже набрал рабочий номер Крылова, но, вовремя спохватившись, выключил канал. Конечно, можно сказать Зяблику все, что он о нем думает, но в ответ Зяблик расцветет майской улыбкой и с легкой укоризной прогудит: «Саша! Да как ты мог подумать обо мне такое!» И будет прав.
Калинов посидел, успокаиваясь. Потом связался с Милбери и попросил его начать проработку новой версии – «Похититель-одиночка». В качестве подозреваемого был назван Игорь Сергеевич Крылов, смотри также дело «Пятеро с „Нахтигаля“».
Как ни странно, на этот раз Милбери не удивился. У Калинова даже возникло ощущение, что заместитель ждал от него именно такого задания.
В конце дня Калинову напомнили: «Прошло три дня. Нам жаль одну из твоих жен».
Вечером он без зазрения совести рассказал о своих подозрениях Вите. Вита выслушала внимательно, долго молчала и наконец произнесла:
– Ты знаешь, если бы это оказалось правдой, я бы не удивилась. Зяблик вообще-то способен на поступки.
– Ну, знаешь! – Калинов возмущенно фыркнул. – Мне всегда казалось, что все как раз наоборот. Кто позволил «мисс миллионерше» женить его на себе? Кто после той истории десятилетней давности навсегда засел на Земле? Хотя, я уверен, ему давно уже ничто не грозит…