Обреченный на любовь
Шрифт:
Вита, судя по всему, поверила, отпустила подбородок мужа.
– Тебе что-то удалось узнать сегодня?
– Ничего особенного, – соврал Калинов. – Просто береженого Бог бережет… Завтра я такой же браслет дам и Маринке.
– Как же ты ей все объяснишь?
– Еще не решил, но придумаю… Кстати, ты говорила с детьми?
– В общем, нет. Сережка все равно ни о чем не догадывается. А Сельма, едва я завела разговор, сказала, что ты сам обещал ей все объяснить, когда придет время. Но я все-таки предупредила ее, просила не задавать маме-два лишних вопросов.
– Умница, – сказал Калинов. – Пойдем спать.
Вита потерлась носом о его щеку:
– Пойдем. Сегодня и мне хочется.
Она ушла в ванную, а он спустился вниз и вышел в сад. Постоял, послушал, как поет соловей. Воздух был вязок и недвижен, деревья тянулись в небо облитыми лунным светом кронами. Калинов вышел на берег озера, сел на скамеечку. Ладога умиротворенно шепталась с песчаным берегом, на севере подмигивал любопытным глазом маяк. Калинову вдруг показалось, что предстоящая ночь – последняя спокойная ночь, которую он проведет дома.
Наверное, поэтому, когда он пришел к Вите, она, эта ночь, получилась такой радостной, какой давно уже не была.
Утром Милбери ждал его с докладом.
– Шеф, я проверил флаеры.
Было бы слишком удачно, подумал Калинов. И слишком глупо было бы надеяться.
– Увы, порадовать нечем. – Милбери виновато развел руками. – Ни один аппарат в режиме автопилота вблизи твоего дома не пролетал.
– Конечно… Не дураки же они! Ей-богу, иногда начинаешь жалеть, что флаеры – бесшумные аппараты. В былые времена полпоселка бы проснулось.
– В былые времена они бы ее на флаере не привезли, – заметил Милбери.
– А у тебя нет ощущения, что похищение твоей жены – дело рук нечеловеческих?
– У нечеловеков руки отсутствуют.
Милбери фыркнул: похоже, попытка сострить показалась ему не слишком своевременной.
– Конечно, – сказал Калинов. – Я думал об этом. Очень заманчиво ухватиться за такую версию: тогда легко объяснить любые странности.
– Но ведь ты помнишь дело «Нахтигаля»…
Калинов жестом остановил его:
– Рэн, я помню все! Однако, полагаю, что в любых странностях сначала надо искать дела рук человеческих. В противном случае большинство преступлений никогда не будут раскрыты. И потому я прошу тебя подготовить мне список всех, кто брал напрокат флаеры в течение последней недели.
– В каком районе?
– Ну, скажем… – Калинов поднял глаза к потолку. – В пределах полутора сотен километров от моего дома. Думаю, они держали ее не далее, чем в часе полета… Кстати, ты уже задействовал агентуру в монистских организациях?
– Да. Задание выдано вчера.
– Когда должна поступить информация?
– Исходя из имеющейся информации… Я не давал конкретных сроков, но просил сделать побыстрее, если это не будет грозить агентам провалом… Полагаю, дня три им понадобится.
– Дня три… – Калинов покусал губы. – И никакой гарантии успеха!
Милбери только растерянно развел руками.
– Ладно, – сказал Калинов. – Занимайся флаерами.
Милбери ушел. Калинов
Марина выглядела молодцом: лицо розовое, глаза живые. Потянулась к нему.
– Сашенька, я так рада, что ты пришел!
Калинов поцеловал ее, поговорили о здоровье, о самочувствии младшего сына.
– Доктор меня сегодня отпускает, – сказала Марина.
– Да, я заходил к нему… За тобой явится Вита. – Калинов посмотрел на часы. – Уже скоро… И я прошу тебя: сегодня из дома ни на шаг.
– Почему? – удивилась Марина. – Я хочу на Ладогу.
– На Ладогу пойдешь через пару дней… Ну я прошу тебя – будь умницей!
Она внимательно посмотрела ему в глаза:
– Но почему? Неужели я не в порядке? Ты что-то от меня скрываешь?
– Глупости! – Калинов не отвел взгляда. Как разведчик на допросе. – Ты в полном порядке, иначе бы доктор оставил тебя в клинике.
– Да, я знаю. – Она опустила глаза, заморгала. – Но ты от меня что-то скрываешь… Или эти дурацкие сны во всем виноваты? Мне как-то не по себе. И ты не очень хорошо выглядишь. У тебя усталый вид.
– Неприятности на работе, – сказал Калинов, чертыхаясь про себя, потому что ни о каком протекторе теперь и речи идти не могло: он бы только насторожил Марину. Или того хуже – напугал.
– Бедный Саша! – Она погладила его по голове. – Опять тебя монисты достают?
– Ничего! – Он подмигнул ей. – Не достанут! Историческая перспектива не на их стороне. – Он снова подмигнул и снова откровенно посмотрел на часы.
Она вздохнула:
– Ладно, иди. Я вижу, тебе сейчас не до меня… И не спорь с беременной женщиной!
Спорить с беременной женщиной Калинов не стал: она, как всегда, была права.
Подумав немного, он связался с бюро охраны. Начальник бюро его другом не был, но Калинов не сомневался, что просьба будет удовлетворена. И действительно, когда он описал ситуацию, начальник бюро немедленно отдал приказы. Пришлось, правда, со старшим наряда смотаться к дому, объяснить, где лучше выставить охранников, покумекать на пару, как их замаскировать, чтобы не очень лезли в глаза. Соседи – народ всезнающий и всевидящий… Потом понаблюдал издалека, как прима привела домой секунду. Для наблюдения использовали флаер и оптические спецсредства. Сердце Калинова дрогнуло: Маринка выглядела такой несчастной, что он чуть не прослезился.
Во всяком случае, теперь не требовалось надевать ей на руку протектор, требовалось только проследить, чтобы она не покидала дома. К Сельме и Сережке приставили «скрытую мобильную охрану в пределах города». Конечно, не Бог весть что, но иного выхода не было: иначе детей пришлось бы сажать под замок. Впрочем, охранники были опытные, а дети пользовались джамп-связью лишь по дороге из дома и домой.
Едва Калинов вернулся к себе в кабинет, последовал вызов под индексом «Пресса». С прессой Калинов никогда не конфликтовал – себе дороже.