Обреченный на любовь
Шрифт:
Вита сунула кулак в рот и прикусила костяшки пальцев.
– Не думаю, чтобы так было на самом деле, – поспешно сказал Калинов.
– Какой смысл?
Вита замотала головой. Калинов обнял ее и сказал:
– Я уверен, все будет в порядке… Иди-ка поспи еще.
Вита ушла. Зуев укоризненно покачал головой:
– Зря вы пустились в объяснения…
Калинов поморщился:
– Да я и сам понимаю, что зря… Черт знает, что меня дернуло! Наверное, эта история все-таки сказалась на моих нервах. Ну а вы?.. Больше не будете спрашивать меня, почему графики имели такую странную форму?
– Не буду, – буркнул Зуев. – Коллеги просветили!
Он собрал свой чемоданчик
Вернувшись обратно, он взял плавки и отправился купаться: все равно уснуть теперь можно было только со снотворным, а снотворное за три с половиной часа до работы используют только абсолютные кретины.
На пляже было пусто, лишь далеко справа виднелась одинокая фигура такого же раннего купальщика.
Калинов вошел в воду и неторопливым брассом поплыл вдоль берега. Как всегда, в объятиях ладожской воды хорошо думалось. Он не сомневался, что здоровью Марины не нанесено никакого ущерба. Не для того ее похищали и снова вернули. А вот угроза, высказанная во втором послании похитителей, откровенно беспокоила его. Ему вдруг пришло в голову, что он практически не знает Марининого прошлого, а зря… Ведь были же у нее мужчины до встречи с ним: в двадцать четыре года девочек не бывает. И она девочкой не была. Что если виновник случившегося – кто-то из ее бывших ухажеров? Разумеется, думает, что он, Калинов, конечно же, разведется с секундой: ведь с примой его связывает гораздо больший отрезок жизни!.. Хотя нет, чушь все это, отъявленнейшая чушь! Тогда и условие было бы поставлено совершенно конкретно: развестись с Маринкой. Разумеется, чушь! Кто же может надеяться, что Калинов разведется с беременной женой? На такое может рассчитывать только сумасшедший.
Он перевернулся на спину и лег на воде, раскинув руки.
Надо все-таки браться за монистов, подумал он. Пусть Милбери поработает с агентурой. А моих всех под охрану. На всякий случай… Кому же все-таки выгодно, чтобы начальник отдела аномалий Социологической комиссии развелся с одной из жен? Ортодоксам-церковникам?.. Разумеется! Какой материал для проповедей! Господь наш вразумил грешника и направил его на путь истинный. Искусителю не удалось удержать в когтях свою жертву. Истинная вера – это вера в Господа нашего, а истинный супруг – это супруг ЕДИНСТВЕННОЙ жены. И так далее… Вот только не верю я, что церковь докатилась до киднапа… Лесбиянкам выгодно?.. Конечно. Вот только выгода у них не прямая. Им это выгодно стратегически. Если увеличится количество незамужних женщин, им проще вербовать новых подруг… Одиноким выгодно?.. Без сомнения, но их выгода, как и у лесбиянок, стратегическая. Если бы не один аспект, психологический. Ревность самца-неудачника к самцу-баловню судьбы. И утоление этого чувства – вещь уже сиюминутная. А ревность, как известно, – одна из классических причин для умышленного убийства. Так что есть тут материал для раскопок, есть!
Его мысли вернулись к Марине.
Применение волюнтофага объясняет многое. После инъекции с нею можно было делать что угодно. Даже увести из супружеской постели… А уж из Летнего сада – и вовсе не проблема. И саму инъекцию сделать – никаких сложностей. Царапнули чем-нибудь в толпе руку… А вот вытащить теперь из Марины информацию – проблема еще та! Наверняка перед расставанием ей приказали все забыть: хемогипнотический блок. Не идиот же Калинов, чтобы пытаться снять такой блок у беременной жены! Он бы и в другое время поостерегся его снимать: на стадии опытов три четверти тех, на ком отрабатывалась методика, закончили помешательством. Они были добровольцами, но это не спасло разработчиков методики от решетки… А вот ниточку здесь найти можно: не так-то просто
Он перевернулся на живот и поплыл назад. Сделал небольшую пробежку – километра два. Дома первым делом отправился под душ. А потом заглянул к Марине.
Она проснулась, едва он вошел. Увидела его, улыбнулась, протянула к нему руки. Калинов наклонился, поцеловал ее в губы, погладил по голове. Губы были мягкие, а волосы жесткие. Как и всегда…
Марина снова улыбнулась:
– Ты со мной как с маленьким ребенком!
Она села, свесив ноги с кровати. Но тут же снова легла, прислушалась.
– Она там бьется! – Марина взяла руку Калинова и, откинув, одеяло, положила на свой круглый живот. – Чувствуешь?
Толчки были довольно ощутимыми. Калинов, не удержавшись, погладил живот, потом осторожно убрал руку и набросил на жену одеяло.
– Хорошо, – сказала она, потянувшись, и закрыла глаза.
– Хорошо, – согласился Калинов. И осторожно спросил: – Где ты была?
– Когда?
– Вчера.
Она открыла глаза:
– Ты же знаешь… Гуляла по Летнему саду. Смотрела «Амура и Психею». Разве ты забыл? Я же тебе вчера вечером рассказывала!
– Да нет, не забыл, – сказал Калинов. Все было ясно. – Это я так… Кстати, твой врач хочет, чтобы ты сегодня легла в клинику на обследование.
В глазах Марины проснулась тревога.
– Почему? Я же себя хорошо чувствую… И почему он мне ничего не сказал? Я у него была на днях, ты знаешь.
– И тем не менее врача надо слушать. – Калинов сконструировал на лице выражение «строгий папочка».
– Хорошо-хорошо, – сказала Марина подчеркнуто-послушно и вновь потянулась к нему.
– Вот и умница! – Он еще раз коснулся ее губ, а потом пристально посмотрел в глаза.
Зрачки у нее были слишком большие. Тогда он, все так же пристально глядя ей в глаза, сказал гранитным голосом:
– Спать… Немедленно спать… И проснуться после десяти часов утра… А потом отправиться в клинику…
Лицо ее исказилось, взгляд окаменел, рука, лежащая у Калинова на затылке, судорожно дернулась, соскользнула и упала на одеяло. Марина спала.
Калинов вышел из спальни и закрыл дверь на замок. Воровато оглянулся. Свидетелей преступления в окрестностях не наблюдалось. Он посмотрел на часы: была половина седьмого. Он спустился вниз. В ванной шумела вода. Через несколько минут оттуда вышла Вита, одетая в халат. Подошла, прижалась к плечу мужа.
– Ты от нее? Как она?
– Спит.
Вита вздохнула.
– Она все еще под действием этого зелья. Я приказал ей спать до десяти.
– Она просыпалась?
– Да… Она ничего не помнит. Считает, что вчера была в Летнем саду, а вечер провела дома.
Вита, ничего не ответив, поднялась наверх. Калинов пошел на кухню, заказал стакан апельсинового сока. Сел и медленно выпил, бездумно глядя в стену. Минут через пять Вита вернулась, одетая в домашний комбинезон. Села рядом.
– Надо, чтобы никто не задавал ей никаких вопросов, – сказал Калинов.
– Постарайся к десяти сплавить детей и Анфису из дома. Доктор просил положить ее в клинику на обследование. Проводишь ее?
– Да, конечно… Ты запер дверь в ее спальню?
– Запер. Вот ключ. – Калинов опустил ключ в карман Витиного комбинезона. – Надо, чтобы никто не задавал ей никаких вопросов, – повторил он. – Врача я предупрежу. Ты поняла?
– Поняла… Долго она будет в таком состоянии?
– Одна инъекция волюнтофага действует не более шести часов. Так что, в худшем случае, часов в девять действие его прекратится. Спать она будет до десяти и больше чужих приказов выполнять не станет. Проследи тут за всем.