Обретая Бога
Шрифт:
* 2 *
Семь дней Халид провозился, изучая «Пси-фактор». Наконец, соорудив с помощью своего прибора, какую-то таблетку, он позвонил Алине:
– Приезжай, дорогая девочка.
Спустя полчаса она уже сидела перед ним за столом:
– Придумал?
– Понимаешь, я понял, что мы действовали в экстренном порядке, так как спасали твою жизнь. У нас не было времени на размышление. Мы же могли попробовать сделать тебе МРТ, к примеру. Может быть, таблетка утратила бы свою силу. Но теперь это бесполезно. Мне пришлось самому изобретать биочип.
– Ты издеваешься? Хочешь, чтобы я опять приняла эту штуковину?
Халид рассмеялся:
– Раньше ты хорошо знала, что со мной нельзя спорить. Это «Пси-фактор» с твоим католическим озарением так на тебя подействовал? Если я сказал, что тебе придется принять обе таблетки, значит ты это сделаешь.
Алина пожала плечами:
– Как скажешь, – с этими словами она проглотила обе парафиновых таблетки, а спустя минуту упала в обморок.
Когда она пришла в себя, голова почти не кружилась, зрение фокусировалось, а в мыслях творился разброд.
– Что чувствуешь? – Халид присел рядом с ней на кушетку и пощупал пульс.
– Кажется, все налаживается.
– И кто ты? Католичка или православная?
Алина собралась было ответить, что католичка, но вдруг у нее как-то кольнуло сердце и она поняла, что…
* 3 *
Иван Петрович проснулся среди ночи от резко оборвавшегося сна. Система слежения перестала работать.
– Это великолепно! – прошептал профессор и включил прикроватный торшер. – Гениальный специалист по энергоинформационной медицине способен спасти человечество от проделок моего внука!
Он стал вспоминать все, что показала ему система слежения. Итак, сначала он видел мир глазами Алины, ощущал ее недомогание, ее увлечение католицизмом. А потом, когда этот Халид… Храни его Аллах! ... Когда он сделал ей промывание желудка, то сон превратился в некий кинофильм. Ощущения пропали. Осталась только хроника трудов Халида, снятая с той точки, где видимо находился в этот момент наночип. После же, когда он заставил Алину проглотить обе таблетки, сон снова стал «кинофильмом с ощущениями». И в итоге, все оборвалось. Скорее всего, именно потому, что таблетка Алекса перестала существовать. Теперь надо во что бы то ни стало разыскать эту Алину и узнать, что стало с ее мировоззрением. Но где взять ее телефон?
Разволновавшись, Иван Петрович с трудом встал с кровати и стараясь не шуметь подошел к комнате внука. Куда он кладет свой мобильный? И как зайти, если они там вдвоем с этой Аней? Профессор замер перед дверью, не зная, как поступить.
– Нет, это ничего не даст… – снова прошептал он и пошел в спальню. – Придется ждать утра.
Однако все решилось гораздо раньше. В комнате Иван Петрович почувствовал боль в сердце и решил принять лекарство. Он дрожащей рукой попытался взять таблетки из тумбочки, но как-то неловко повернулся и выдернул из нее весь ящичек. По полу с грохотом раскатились склянки с каплями.
– Дед! Что случилось? – на шум прибежал Алекс, в котором видимо еще не умерла любовь к деду. Он выглядел обеспокоенным.
– Ох, я тебя разбудил… – Иван Петрович начал импровизировать. – Мне стало плохо с сердцем, я от своей старческой криворукости выдернул ящик… Но теперь мне уже лучше… Правда страх какой-то остался. Посиди со мной минут пять.
– Ну конечно, – Алекс собрал все лекарства и вернул ящик на место. – Может ты там во сне что-то невероятное увидел? Как там эта Алина?
Таким вопросом было грех не воспользоваться. Поэтому Иван Петрович пошел ва-банк:
– Внук, она купила-таки книгу по сравнительному богословию. Но купила ее не в магазине. Это курс лекций ее знакомого профессора. Там все описано с какой-то бунтарской точки зрения… Короче говоря, Алекс, скажи, у тебя есть ее телефон? Я хочу попросить у нее почитать эту монографию.
Внук рассмеялся:
– Дед, дорогой мой дед… Ты так и не научился врать. Какая монография? Что ты сочиняешь?
У Ивана Петровича екнуло сердце. Неужели Алекс тоже видел, что произошло с Алиной и теперь знает, что существует антидот?
– А почему ты думаешь, что я сочиняю? – он спросил это самым безразличным тоном, на который был способен.
– Потому что я сразу заметил, что ты, если так можно выразиться, влюбился в эту Алину. А теперь насмотрелся снов и решил с ней встретиться. И зачем ты рассказываешь сказки? Сказал бы прямо, дай, мол, мне ее телефон.
– Так он у тебя есть? – затаился Иван Петрович.
– Есть, дед, все есть. Завтра дам. А теперь ложись спать. И лучше без браслета, а то к утру решишь на ней жениться.
Алекс ушел, оставив профессора строить планы и продумывать разговор с Алиной, к которой он действительно был неравнодушен.
* 4 *
Утром Иван Петрович еле дождался, когда несносные дети выползут из своей спальни. Лучше бы они оба уехали куда-нибудь подальше от квартиры и «Пси-фактора», чтобы Алекс не дай Бог не включил систему слежения и не продолжил свои эксперименты.
– Какие планы? – профессор посмотрел на них поверх очков.
– Дед, я… – Алекс опустился возле кресла, оставив Аню стоять посреди комнаты. – Мы решили, что… Короче, я знаю, как ты не любишь меня отпускать… И тебе было вчера плохо… Но мы хотим слетать на курорт. Деньги у меня теперь есть. И мы можем себе позволить, так сказать, предсвадебное путешествие… – он повернулся к Ане. – Будь добра, свари нам кофе и приготовь что-нибудь, – он сделал паузу и зашептал. – Понимаешь, «Пси-фактор» работает, она меня боготворит, но… Ты же знаешь, она первая женщина в моей жизни… И я хочу разобраться в своих чувствах. Как я могу делать это, разрываясь между ней и работой? Ну ты согласен, что мне просто необходимо познать себя, не вмешивая сюда никакую электронику?
Иван Петрович возликовал, отчего стал бурно выражать свои эмоции:
– Ну, разумеется, ты прав, дорогой внук! Поезжайте, причем немедленно! И я буду очень рад, если ты поймешь, что она тебе подходит! Потому что… Ты как Пигмалион создал себе идеал, и было бы обидно терять такое сокровище!
– Отлично! – Алекс улыбнулся. – Как я рад, что ты снова на моей стороне! Это такое счастье. Итак, мы скоро уедем, а ты тут не скучай. Вот тебе телефон Алины, – он записал цифры на закладке, которая выглядывала из молитвенника. – Потом расскажешь, как прошла ваша дискуссия на тему сравнительного богословия.