Обретение
Шрифт:
— Тогда покажи мне её!
Мрак замер напротив. Наклонился.
— В тебе даже сейчас нет сомнений.
Мальчик решительно мотнул головой.
— Что ж, ты сам пожелал этого, — шлем грохнулся об пол.
На мальчика смотрели пустые глазницы. И они засасывали внутрь себя. Буквально с головой. Мальчик видел мясорубку, внутри которой проворачивались целые миры, звёзды, тела людей и тварей, фрагменты непонятных конструкций, не рождённые дети, световые сгустки и ночная мгла, облака, болотная жижа — много всего. И всё это было единым, взаимосвязанным, неразделимым, осознанно брошенным кем–то, стоящим свыше, в один кипящий котёл. С единственной целью: посмотреть, что народится на свет из всего этого хаоса.
Мальчик слышал финальную песнь:
«…А я пущусь в полёт, за берега
Бесформенного мрака, чтобы всех
Освободить. Попытку предприму
Один; опасный этот шаг никто
Со мною не разделит!»
Мальчик отшатнулся от Мрака, но его тут же схватили под руки, скрутили, так что не пошевельнуться. Отовсюду напирали уродливые лица с вырванными глазами. Они тянули в разные стороны, словно в попытке разорвать на части.
Затрещала курточка.
Слетели с ног кеды.
Растрепались брючки…
В грудь что–то ударило.
Метания прекратились.
Мальчик осел на колени. Было холодно. По груди растекалась ноющая боль.
Повисла гнетущая тишина.
О бетонный пол ударилась первая капля…
Мальчик глянул на грудь.
Из той торчал отцовский нож.
Свет померк.
— Ребята, познакомьтесь, это Дима Лавров. С сегодняшнего дня он будет учиться вместе с вами, — Зоя Сергеевна приподняла с носа очки и окинула маленькими поросячьими глазками притихший 5 «А». — Думаю, вы непременно подружитесь. И ещё: Дима пропустил пару недель занятий, так что от вас требуется элементарная поддержка. А ты, Дима, если что непонятно, всегда советуйся с одноклассниками или спрашивай учителей. Хорошо?
Димка кивнул. Затем развернулся к классу и улыбнулся.
— Здравствуйте! Я — Димка.
— Ну, здорова, — с задней парты ухмылялся детина, явно перегнавший в физиологическом развитии свой возраст. Лошадиная рожа вся в угрях. Длинные волосы свисают рыжими сосульками. Один из передних зубов отсутствует… И манеры те ещё: откинулся на спинку стула, покачивается, будто законы ему не писаны. На лицо все признаки школьной шпаны. Рядом лыбится мелкий грызун с мышиной рожицей, остренькими ушами и быстро бегающими из стороны в сторону глазками. Ну просто сладкая парочка. Эти точно житья не дадут.
— Горбунов, сядь прямо, — Зоя Сергеевна уронила очки на нос. — Не выводи меня из себя.
— А чё я сделал–то?..
— Помолчи. И так, ещё раз повторюсь…
Димка обвёл взором класс.
За передней партой притаились двое близняшек. У одного головка на один бок, у второго — на другой. Как боровички в лесу. Выглаженные воротнички, опрятные манжеты, блестящие глаза — по всему, отличники. За ними тянет шею конопатый огонёк — видать так и кличут Огоньком. Рядом надулась аккуратная девочка с косичками и в очках — гиперактивный сосед ей явно в тягость. Противоположности. Через проход застыл белобрысый мальчик с голубыми глазами. Подпирает кулаком подбородок, внимательно разглядывает. По всему, лидер. За ним другой мальчик. Чернявый и в очках. Держит в руках книгу. Вроде как читает, а вроде как и нет. Глаза пляшут со страниц на Димку и обратно. Совмещает приятное с полезным. Позади давешняя ухмыляющаяся парочка… Ну их. Через проход в одиночестве сидит грустная девочка. Она смотрит на Димку печальными глазами, однако по всему видно, что не замечает его. Мечтательница. А может что–нибудь случилось. Поважнее прихода Димки. Девочка вздрогнула. Поспешила спрятать глаза…
— Лавров, с тобой всё в порядке? Ты меня слышишь?
Димка уставился на склонившуюся Зою Сергеевну, словно на марсианина.
— Что?
Завуч отточенным жестом потрогала Димкин лоб.
— Холодный. Что ж, присаживайся на свободное место. А вы, Анна Германовна, продолжайте вести урок.
Димка направился через проход под несущееся со всех сторон шушуканье и гомон.
Свободным оказалось лишь одно место: на последней парте, рядом с задумчивой девочкой. Через проход оскалился Горбунов.
— Куришь, нет?
— Чего? — не понял Димка.
— Я спрашиваю, закурить есть?
— Горбунов! — По учительскому столу грохнула линейка Зои Сергеевны. — Ну–ка марш из класса! И чтобы завтра отец явился, собственной персоной! Отговорки не принимаются. Живо! А то ишь, обнаглел!
Горбунов медленно поднялся из–за парты. Глянул на застывшего Димку и провёл указательным пальцем по горлу: мол, хана. Его дружочек привстал на лапки, чтобы было лучше видно — ну пить дать дрессированная мышь!
— И ты, Моесеенко, иди–ка, погуляй, — сказала Зоя Сергеевна. — Знаю же, что тебе скучно одному будет.
Моесеенко ничуть не расстроился. Выскочил из–за парты и засеменил вслед за мрачным Горбуновым.
— Не обращай внимания, — сказала низким голосом девочка. — Он со всеми так.
— Как? — снова не понял Димка.
— Горбунов второгодник. Ставит себя выше нас всех. Как Господ бог. Хотя на деле… — Девочка глянула на Димку, подвинулась. — Да ты располагайся.
— Спасибо, — улыбнулся в ответ Димка и студнем плюхнулся на стул.
— С боевым крещением тебя.
Димка замотал головой, силясь высмотреть говорившего.
Девочка рядом прыснула.
— Да это Мишка Гришин. Вон, он с книжкой у окна… — И девочка указала на того самого мальчика, которого Димка заметил ещё стоя у доски перед всем классом. — Он немного чудной. Читает постоянно.
— Сама ты чудная, — Мишка обернулся и подмигнул Димке. — Это для саморазвития. Можно просто Чита.
— Гришин, хочешь стать третьей потерей своего класса?
Чита резко отвернулся, склонил голову набок и посмотрел на обозлённую всеобщим неповиновением Зою Сергеевну, как декан на недальновидную студентку.
— Что вы, Зоя Сергеевна, я просто поздоровался с новым учеником, вот и всё. К тому же, боюсь, Горбунов с Моесеенко не переживут факта изгнания меня из класса. Ведь это их прерогатива: уходить с высоко поднятой головой под всеобщее молчание.
Класс покатился.
Зоя Сергеевна подождала пока все угомонятся, после чего улыбнулась Мишке:
— Выговорился?
— Я просто к слову… — Мишка уткнулся в книжку, словно ничего и не было.
Зоя Сергеевна засобиралась.
— Так, всё шуточки закончены, приступаем к учёбе.