Обретенная любовь
Шрифт:
Джина покраснела.
— Вы очень добры.
— Это не мои слова, дорогая, хотя они и соответствуют истине. Слова Сая. — Кира повернула голову. — Ты не хочешь подойти ко мне, Бэкки? Я привезла тебе что-то красивое, и еще есть подарок от дедушки Джошуа.
Малышка подошла, но оставалась при этом скованной. Личико было очень напряженным. Кира вскочила. В ее глазах застыли слезы. Джина закусила губу, чувствуя боль и переживания этой женщины.
— Не смотрите так на меня, — чуть не выкрикнула Кира. — Я всегда отличалась повышенной эмоциональностью. Никогда не думала, что переживу тот день. Но он был, этот
Сай резко оборвал ее:
— Прекрати это, Кира. Ты растревожила ребенка. Воспринимай вещи поспокойнее. Все будет хорошо, тебе лишь надо запастись терпением и любовью. — Он встал и нежно опустил малышку с рук матери на пол. — Лучше переменить тему.
— Хочешь прийти к нам сегодня вечером, Джина? Соберется человек шесть, и, я думаю, тебе понравится.
Девушка дала время гостье прийти в себя.
— Это ведь не будет вечеринка с вышиванием? — спросила она осторожно.
— Нет, а что, тебе хочется? Будут напитки, ужин и интересная беседа.
Кира вновь повернулась к собеседникам. Она была все еще бледной, но уже взяла себя в руки.
— Пожалуйста, приходи. — Голос ее был хриплым. — Мне бы хотелось поговорить с тобой побольше.
Джина улыбнулась, и глаза заискрились смехом.
— Могу я предложить вам что-нибудь... напитки, кофе?
— Нет, спасибо, Джина, — решительно отрезал молочный барон в своей обычной манере. — У нас не слишком много времени. Кира просто хотела с тобой познакомиться. Бэкки мы заберем с собой. Попрощайся с Джиной, Бэкки. Вы завтра увидитесь опять.
Бэкки подбежала к девушке, и та наклонилась к своей любимице, чтобы поцеловать ее. Привычка, которая стала почти ритуалом. Хотя малышка и избегала мать, ее все же тянуло к женской ласке и теплоте. Все вышли на веранду, и Кира коротко попрощалась:
— До вечера, Джина.
Не в состоянии совладать с собой, она подняла ребенка на руки и понесла к джипу. Бэкки не стала сопротивляться, но и не прижалась к матери. Сайрус Брандт наблюдал за ними некоторое время с выражением ласки на лице.
— Я пришлю за тобой своего управляющего около семи.
— Кажется, я еще не приняла приглашение, не сказала ни «да», ни «нет».
Он сделал вид, что не расслышал последнюю фразу:
— Я отвезу тебя назад сам в любое время, но ты можешь остаться и на весь день, если захочешь.
Джина уселась на железные перила, обхватив руками белую перекладину.
— Как всегда, вы странным образом отказываетесь обращать на мои слова какое бы то ни было внимание.
На лице его промелькнула улыбка.
— Можешь не отвечать, только кивни в знак согласия.
Джина покорно кивнула.
— Хочу вас поблагодарить. Спасибо, большое спасибо.
Глаза мужчины просияли.
— Пустяки, Джина. Ты ведь тоже можешь пригласить меня на ужин.
— Да, обязательно. Никто так не восхищается вами, как я.
— Осторожнее, дорогая. Ты заходишь слишком глубоко в воду.
Девушка перевела взгляд на каскад алых цветов бугенвиллеи.
— Это что, ультиматум моей глупости?
— Значит, ты так это понимаешь? — он иронично улыбнулся. — В любом случае мы договорились.
— Почему бы вам для разнообразия не сказать мне что-либо приятное? — весело спросила она, бросив кокетливый взгляд.
— Я покидаю тебя, пока мы находимся в состоянии войны. Это намного устойчивее и надежнее.
Подвинувшись к ней ближе, он взял ее за руку. Джина потеряла равновесие и качнулась к нему. Он предвидел, что она может упасть.
— Никогда не начинай ничего, если не можешь закончить, мисс Дикобраз.
Он быстро спустился по лестнице, но Джина на него почти не смотрела. Выпрямившись, она помахала рукой Кире и Бэкки. Когда джип отъехал, она расслабилась, и чертыхнулась, и только тогда почувствовала себя немного лучше.
Глава 6
Когда Джина приехала, Баухиния сияла огнями. Несколько мгновений она простояла, не в силах оторваться от сияния звезд и иллюминации. Она пришла к выводу, что попала в рай среди пустыни, некий солнечный оазис из цветов. Звук отъезжающего микроавтобуса заставил ее обернуться, и она помахала Дэйву Уэллсу, управляющему Баухинии.
В холле она вновь остановилась в нерешительности. Сегодня с ней творилось что-то непонятное, она ужасно нервничала, но ей во что бы то ни стало хотелось сохранить спокойствие. Она поймала себя на мысли, что ей очень интересно, что же от нее хотел Сайрус Брандт. Эти несколько недель он как будто пытался восстановить с ней дружеские отношения, если только их словесные перепалки можно назвать дружбой! Сайрус Брандт был проницателен, непоколебим и очень амбициозен. Каждый его поступок обязательно имел мотив! И он очень хорошо понимал силу любезности и обаяния. Она остановилась в замешательстве, удивляясь, почему она вообще здесь.
Он вышел встретить ее, такой приятный и обходительный. Свет упал на его темную голову, кожа отливала медью.
— Заходи, девочка, не мешкай. Ты выглядишь, как цветок на длинном стебле, качающийся на слабом ветру.
Она чуть склонила свою светлую головку, обрамленную легкими кудряшками:
— Спасибо, я знала, что могу рассчитывать на ваш комплимент. Как видите, я все-таки здесь!
— Это что, капитуляция?
— Больше похоже на разведку, — парировала она без промедления, нахмурив свои изящные черные брови.
Он рассмеялся и пожал плечами:
— В таком случае идем за мной.
Неожиданно он взял ее за руку, и Джина конвульсивно задрожала. Длинные пальцы поглаживали ее ладонь, и крошечные насмешливые искорки заплясали у него в глазах.
— Нервничаешь, Джина?
— Даже если и так, я слишком горда, чтобы показать это. — Девушка старалась держаться непринужденно.
Он бросил на нее взгляд.
— А ты учишься, — сухо прокомментировал он; в его голосе звучала насмешка.
В гостиной мужчины потягивали сухой мартини в ожидании хозяина. Сайрус Брандт представил Джину гостям. Кира улыбнулась ей, и Джина обратила внимание, что в этом коричневом с черным костюме из джерси Кира выглядит поразительно стройной и красивой и даже кажется моложе. Кроме Киры и Сайруса, также были Брайан и Барбара Лэнги, брат и сестра, оба высокие, хорошо сложенные и спортивные; мистер и миссис Прентиссы, очень приятная пара средних лет, они были совладельцами Южной племенной конюшни; и Боб Годдард, давний друг семьи, мужчина лет сорока пяти, коренастый, приземистый, лицо его было некрасивым, но это компенсировалось обаянием и приятными манерами.