Обретенная любовь
Шрифт:
— Я буду действовать по своему усмотрению и согласно сложившемуся у меня мнению, мистер Брандт, — уверенно произнесла наследница, уязвленная назидательным тоном барона.
— Хорошо, но ты пострадаешь от своего упрямства. В твоем случае неудачи принесут только пользу, кое-чему научат тебя. Теперь это еще одна проблема, свалившаяся на мою голову из соседнего владения.
Джина обхватила колени руками:
— Почему вы так говорите? Вы даже не знаете, остаюсь ли я.
— Ты ведь уже решила остаться здесь, маленькая упрямица. — Странный огонек зажегся в его глазах.
Девушка не нашла удачного ответа
Глубокий вздох вырвался из груди девушки. Сайрус Брандт отреагировал на него легкой улыбкой.
— Не бойся показать, что ты очарована, дорогая.
Ее лицо и шею залило светом солнце, придав волосам золотистый оттенок.
— Теперь я понимаю, почему земля — ваше основное пристрастие, — с чувством произнесла она.
Его голос стал глубже.
— У меня много и других пристрастий, дорогая. — Он повернулся и взглянул на девушку. Одна бровь по-дьявольски взлетела вверх.
Джина оцепенела, и только сердце ритмично стучало в тишине.
— Здесь так красиво. Такую красоту редко встретишь. Я пытаюсь напиться ею, но только еще больше испытываю жажду.
— Осторожнее, голубка. Аутбэк может произвести такое впечатление. — На его губах заиграла насмешливая улыбка. Темные брови нависали над глубоко посаженными ясными глазами.
Джина посмотрела на запад. Там на горизонте прыгало пламя заката, временами взмывая вверх, в небеса. Лишь на миг девушка оказалась под воздействием волшебства момента и пейзажа. Она так увлеклась своими чувствами, что не заметила, как дотронулась до его руки. Барон с любопытством посмотрел на нее. Джина безмолвно сидела с широко открытыми глазами, не в силах отвести взгляд. В этот момент его кожа казалась даже более золотистой, чем глаза. Время остановилось, потеряв над ней власть. Появилось безумное желание подчиниться этому удивительному человеку. С громким стуком отскочивший от дороги камушек упал на кузов джипа. Этот звук вернул Джину к реальности.
— Уже недолго осталось ехать, — бесцеремонно объявил Брандт и прибавил газу.
Джину одновременно охватили любопытство и настороженность. Первое впечатление было далеко не самым приятным. В глаза ей бросилась унылая табличка, прибитая к перекошенным двустворчатым воротам. Казалось, они вот-вот сорвутся со своих ржавых петель.
ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ
— Не слишком дружелюбная надпись. Снимите ее, — попросила хозяйка. В горле у нее застрял комок.
— Это приказ, мэм, или просто явная дерзость? — в голосе послышалась жесткость.
Джина обернулась.
Ее спутник, движения которого зачаровывали, как и голос, вскинул голову и засмеялся.
— Твое желание для меня закон! — он остановил машину.
Джина облегченно вздохнула, когда вызывающую раздражение табличку бросили на заднее сиденье.
Считалось, что в Мелалойке, как и в Баухинии, лучшие леса в Аутбэке. Насколько хватало глаз, простиралась эвкалиптовая роща и густая-прегустая трава до самого дома. Это было увитое плющом невысокое здание типа бунгало, лучшие дни которого уже миновали. Строение окружала широкая веранда с настолько низким карнизом, что Сайрус Брандт, глядя на него, инстинктивно пригнул голову. Прямо у входной двери стояло старое кресло, сидя в нем, можно было видеть ручеек и мостик с поросшими малиновым вьюном перилами.
Новая хозяйка ступила на шаткий дощатый пол. Отскочившая дощечка больно ударила ее по ноге. Дикая ящерица, потревоженная нежданными гостями, переползла через ногу девушки. Не скрывая отвращения, Джина тут же отскочила в сторону. Ладони ее вспотели.
— О дом, родной дом! — Фраза прозвучала отрывисто.
— Думаю, ты проголодалась, — пробормотал молочный барон, стараясь сдержать смех. Она покраснела от обиды. Самонадеянность этого человека вызывала у нее ярость. — Джина, почему ты краснеешь, когда я смотрю на тебя?
— Если вы пытаетесь смутить меня, то вам это удается, — проговорила девушка спокойным, ровным голосом.
Они вошли внутрь дома. В гостиной мебель старая, но добротная, в основном английского стиля, довольно свободно расставленная. Камин был виден отовсюду. Стены украшали портреты. Портьеры и различные покрывала были выстираны и сложены аккуратной стопкой.
В столовой все было еще более мрачным. Это впечатление усиливалось выкрашенными в цвет грецкого ореха стенами. Особое внимание вошедших привлек антикварный сервант. Мысленно Джина уже представляла себе, как удачнее осуществить перестановку. Она подумала, что вид комнаты с темной мебелью можно оживить, повесив несколько пейзажей. Просторным комнатам все же очень не хватало женской руки. Она чувствовала, что трудностей у нее не будет, хотя весь дом и требовал обновления.
Хозяйским взглядом Джина окинула комнату, освещенную последними лучами солнца. Внезапно она остановилась, ее внимание привлек один из портретов. Лучик света ласкал портрет молодой девушки со смеющимися глазами. Боль потери казалась нестерпимой! Слезы потекли по лицу, и Джина, как ребенок, принялась размазывать их рукой. Сияющее лицо, так похожее на ее собственное, продолжало ей улыбаться. Черты лица более округлые, немного другая конституция, но глаза, копна золотистых волос и губы точно такие же. Несомненно, это Вирджиния. Сердечко девушки наполнилось тоской по матери.
— О, мамочка! — прошептала она, совершенно убитая, и закрыла лицо руками.
Такую молодую жизнь и так жестоко оборвали. И Джина, новорожденный младенец, была причиной ее смерти.
Сайрус Брандт быстро пересек комнату и заключил ее в свои спасительные объятия.
— У тебя был длинный и трудный день, Джина. Успокойся, девочка.
Девушка с благодарностью прижалась к нему, борясь с неудержимым желанием разрыдаться.
— Не удивительно, что мне показалось, будто я знаю тебя. Я часто заглядывался на этот портрет. А теперь, солнышко, возьми необходимые вещи, я отвезу тебя в Баухинию.