Обрученные тьмой
Шрифт:
Они и сейчас наблюдали. Зачарованно следили за безумцем, сунувшимся, куда не следует. Жаждали, алкали его крови, но держались в стороне. Запах отцветшего чертополоха давно впитался в накидку, и отпугивал тварей Схождения. Но он все равно сжимал в кулаке колючий бутон. Так спокойнее.
Черный мешок, который чародей принес с собой, с каждым шагом казался только тяжелее.
Пора останавливаться.
Впереди простирались глухие непроходимые болота. Над стоячей водой нависали ползучие растения, а их узловатые корни уходили глубоко вниз, утопая в тягучей тине и вязких наслоениях торфа.
Дурное
И все же он не пал духом. Сделал выводы, записал схемы, над которыми еще предстояло поработать, и решил больше не опираться только на книжные знания. Он будет пытаться до тех пор, пока не выйдет все как надо. Даже если придется убить всех преступников в Нильдаре.
Зачаровать Руку славы на Изнанке, чтобы никто не почувствовал, не прознал, было отличной идеей. Блестящей, стоит признать. Опасно, непредсказуемо… головокружительно.
На этот раз схема ложилась на пепельный грунт куда сложнее. Он водрузил в центр руку со скрюченными пальцами и старательно выводил рисунок. Но не успел завершить последнюю руну, как снова потерпел неудачу.
Ветер швырнул в лицо горсть пепла – все, чем стала с трудом добытая кисть. Злость прокатилась по нутру и вырвалась наружу с отчаянным криком. Чародей затоптал знаки, с остервенением пнул попавшийся под ноги камень. Откуда-то сзади послышалось рычание. Он испуганно обернулся, но никого не увидел.
Листки высушенного чертополоха подхватил новый порыв сухого ветра.
Пора убираться отсюда. Снова ни с чем.
Шагал быстро, не оглядываясь, на ходу открывая границу.
Все мысли чародея занимала схема. Где он допустил ошибку? Что пошло не так? Проклятье!
Последнее слово вспороло ночную тишину громким возгласом. Он не заметил тень, прыгнувшую через него, как дрессированная обезьянка прыгает через голову императорского шута на потеху люда.
Она покинула Изнанку вместе с ним. Кубарем прокатилась по брусчатке, клацая лезвиями когтей. Вскочила на полусогнутых и отряхнулась. Большая псина с мордой летучей мыши. Ее ноздри раздувались смердящей болезнью, голодом и нытьем. Черная кожа без единой шерстинки и вся в струпьях, обтягивала кости.
– А ну стой!
Чародей выбросил руку, сплетая огненную удавку и накидывая ее на костлявую зверюгу. Заарканить тварь не получилось. Она прыгнула, обратившись в дым. Магическая веревка поймала воздух.
Глава вторая,
наглядно демонстрирующая, что ни один добрый поступок не остается безнаказанным
Нильдар. 25-й день месяца огня.
Вилла Колдуин
Меня разбудил грохот и громкие голоса снизу. Накрыв голову подушкой, я какое-то время лежала, надеясь, что все стихнет. Но чуда не произошло.
Хлопок.
Телепортировавшись, хохлик плюхнулся на постель и вцепился пухлыми ручками в мое одеяло.
– Вилла! Вилла! – заголосил Бени. – Там он пришел! Клешням своими размахался. Злющий, как дрыхг. Месмер проклятый! А страшный какой, матушки-пересратушки! Вся рожа красная!
Я застонала, пытаясь отвоевать одеяло в неравной борьбе.
– Зря ты его спасла. Пусть сожрали бы, неблагодарного, – не унимался домовой. – Вот я всегда говорил, что не умеешь ты мужчин выбирать. Так и останешься одна, а со мной что станется?! Кому я буду нужен? Выбросят на Изнанку и поминайте как звали!
Бени истерил со всем полагающимся драматизмом. Заламывал ручки, выдирал пучками волосы и выдавливал слезы. Ну не мог бедолага смириться с тем, в роду онейромантов Колдуинов, которому он верно служит пять веков, осталась только я.
– Хватит! Прекрати, – одернула я хохлика и тот заметно сник.
– Прогони его, Вилла, – вытирая рукавом сажу со щеки, всхлипнул он.
– Где же твое хваленое гостеприимство? – пожурила домового, накидывая халат.
Растрепанный Бени сердито хлюпал раскрасневшимся носом и нервно дергал левым ухом. С месмером у него сложились не самые дружеские отношения. После нашего расставания, домовой не скрывал радости, что больше не увидит Дрейка в стенах фамильного поместья.
Оставив домашнюю нечисть наедине со своим недовольством, гордо восседающего на мятой постели, отправилась вниз и захватила по пути канделябр.
Я жила одна в большом доме. Хозяйство вел Бени: готовил, стирал и убирал. Мне не требовались личные служанки, дворецкий и управляющий. Я слишком трепетно относилась к своему одиночеству, избегала людей и давно привыкла справляться со всем сама. В обществе такое мало кому прощается. Но я онейромант в пятом поколении и это искупает любые мои причуды.
Дар видеть истину во снах впервые проявился у моей пра-пра-пра-прабабки благородной арды Луизы Колдуин. Виной тому послужило очередное Схождение. Из-за него много людей навсегда распрощалось со своим душевным здоровьем. Больной посчитали и бабку Луизу. Какое-то время ее продержали в одной из лечебниц Кадвана. Только благодаря делегации чародеев из Ложи, неизвестно почему заинтересовавшихся ее случаем, удалось выявить редкий талант онейроманта.
Место в совете Капитула, постоянные поручения от Тайной службы Нильдара, прием горожан дважды в неделю, а еще субботние завтраки с императрицей – вот наследство Луизы Колдуин и моя жизнь. Временами ее нарушают непредвиденные обстоятельства, вроде тех, что произошло вчера.
Видения редко настигают меня внезапно. Способность онейроманта – это концентрация, полный покой и глубокое погружение в мир сновидений, где открывается истина, а границы не имеют значения.
Субботнее утро, по обыкновению началось со сборов во дворец. В такие дни ко мне все же приходила служанка, чтобы помочь с платьем и прической. Экипаж прибыл без опоздания, и в положенное время я уже сидела за сервированным столом на террасе.