Обручев
Шрифт:
А на сей раз приехал Володя не один, привез с собою врача из Петербурга. Врач-то, как потом узналось, близкий приятель его был, но об этом родителям не сказали. Так в Клепенине появился Петр Иванович Боков.
Генерал мрачен, Володя угрюм, Маша слаба... Петра Ивановича не слишком доверчиво встретили. Но человек оказался превосходный. Воистину уж, «светлая личность», как молодежь выражается. Умен, образован, врач хороший, веселый, добрейшей души.. А уж красив!.. Глаза просто говорят, черты лица точеные, голос мягкий...
Вспоминая
Всем хорош! Даже до генерала дошел. Никого не слушал Александр Афанасьевич, а как сказал Боков, что Маше нужна перемена обстановки, рассеянье, столичные врачи, согласился отпустить дочку в Петербург, с Эмилией Францевной конечно.
Владимир преданно о них заботился. Квартиру снял... Оказались близкими соседями Чернышевских. Николай Гаврилович сам пришел познакомиться, книги Маше принес.
Стала Мария Александровна веселеть, румянец появился, аппетит. Бывала она у Чернышевских с братом и Петра Ивановича часто видела, занималась много. Генерал так и не узнал, что дочь его в ту пору все-таки «бегала по лекциям»...
А Володе, бедному, очень племянница Николая Гавриловича Полина Пыпина нравилась...
Сама Эмилия Францевна жила в постоянной тревоге, но так, радостно было видеть Машу веселой и здоровой, что на многое приходилось глаза закрывать.
Огорчались они все тогда, что без отцовского разрешения нельзя сдавать экзамены за курс мужской гимназии. Ну, а после манифеста, когда вся Россия забурлила, нельзя стало и в Петербурге оставаться. Генерал требовал, чтобы жена и дочь немедленно вернулись в деревню.
Приехали в Клепенино вместе с Володей, весною, в мае, а скоро и Петр Иванович прикатил. Опомниться не успели, как он сделал Маше предложение, как полагается, по всей форме. Маша ответила, что согласна. Только холодна бывала с женихом... Такого морозу напустит... Непонятно, как он терпел.
Генерал не о такой партии мечтал для любимой дочки, но или уж решил не ранить Машу новым отказом, или разглядел порядочность Петра Ивановича. Ведь о приданом ни слова, а не дворянин...
После свадьбы молодые уехали в Петербург, Володя им квартиру приготовил. Ну, а там все отцовские запреты были забыты. Петр Иванович сам провожал жену на лекции.
Подумать только, ее скромная Маша училась наравне с мужчинами! С ней еще Суслова Надежда Прокофьевна. Та из купеческого рода. Их две сестры. Старшая, Аполлинария, говорят, хороша собой несказанно... Маша с Сусловой очень подружились.
Но самое странное открылось потом. Оказалось, что и брак-то у Машеньки не настоящий. Фиктивный! Совершен только для того, чтобы избавиться от «родительского гнета». Так это у них называется.
Правда, через некоторое время стали Боковы настоящими супругами. Но ведь могли и не стать! На какую же муку обрекал себя добрейший Петр Иванович во имя женского равноправия!
И хоть сделалась Маша его женой, счастья Бокову это не принесло.
Светлая голова, умнейший человек Иван Михайлович Сеченов. Но уж собою так нехорош!.. Калмыцкое что-то в лице. У матери-крестьянки, говорят, был в семье калмык. А Петр Иванович ведь такой красавец!
Маша увлеклась. Всегда, хоть и тихая, а сердцем горячая была. Может быть, польская кровь Тымовских в ней сказывается?
И Сеченов равнодушен не остался. Пришла настоящая любовь.
Маша честна, правдива... Иван Михайлович, товарищ Бокова, в мыслях не имел обманывать друга. Рассказали все Петру Ивановичу.
А он как будто даже обрадовался за них. Что пережил, передумал — господу известно, но ни одного слова упрека.
Эмилия Францевна знает, как приглашали Чернышевского и его родственника Пыпина на торжество в честь того, что Маша сдала экзамены за курс мужской гимназии. Без этого нельзя было поступать в высшую школу. На визитной карточке Петра Ивановича было написано:
«П. И. Боков и И. М. Сеченов приглашают... по случаю окончания экзаменов Марии Александровны».
Так оба и приглашают! Что же это? Безумие или такая уж высота, чуть не святость?..
Она, Эмилия Францевна, беспокоилась, страдала за Петра Ивановича, а он же ее утешал, успокаивал. Писал ей... вот это письмо, чтобы она и не помышляла, будто его отношение к Маше может перемениться из-за того, что нашла она свое счастье, полюбила такого замечательного человека, как Иван Михайлович. Уверял, что был и будет Маше преданным другом до конца жизни.
Нет, лучшие люди, которых она знала, отец ее и муж, не возвысились бы до такого самоотвержения! Мода такая, что ли, быть благородными? Или дочь ее уж столь хороша, что внушает подобные чувства?
А может быть, это и есть настоящее отношение к женщине? Такое, о каком только мечтать можно? Но если так, кажется, должна бы за это Маша полюбить безоглядно... самого Петра Ивановича.
Какой высоты должна достичь душа человека, чтобы так чувствовать? Да ведь писал же Пушкин!
Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам бог любимой быть другим.Трудно отцам и детям понять друг друга!..
А вскорости после несчастного шестьдесят второго года и ссылки Владимира по приказу правительства женщин из Медико-хирургической академии удалили. Новое потрясение Маше! Она тогда чуть не похоронила себя в киргизских степях. Тамошние женщины, по своему мусульманскому закону, не могут показываться врачам-мужчинам. Вот Маша с Сусловой и решили туда ехать, лишь бы позволили им учиться. Слава богу, начальство даже не отозвалось на этот сумасшедший проект. Тогда дочь отбыла за границу завершать образование.