Обручев
Шрифт:
Довольно далеко от озера сохранились давнишние, когда-то накатанные прибоем береговые валы. Значит, озеро пересыхает, а прежде было очень большим.
Возможно, тогда все озера Джунгарских ворот соединялись в одно, а может быть, и Балхаш сливался с ним. Ведь недаром путешественники XIII века описывали большое море, вдоль которого они ехали очень долго.
От Эби-Нура отряд ушел в горы Майли. Там Обручев заинтересовался ступенчатым рельефом. В силу тектонических движений в одних местах произошли поднятия, в других — разломы. Горы Пограничной Джунгарии — это ступенчатые горсты —. поднятия, вытянутые в одном направлении, а долина Джунгарских ворот — грабен, иными
— Точно великаны били громадными молотами, — говорил Владимир Афанасьевич студентам. — Какая-то каша обломков. Попробуйте определить простирание пластов... Это невозможно.
А вершины Майли оказались настолько ровными, что по ним проложены были дороги. Это представлялось необычным, но вполне понятным. Так как хребты оказались ступенчатыми горстами, их более высокие ступени сохранили ту ровную поверхность, которую имели ранее.
После обследования Майли решили вернуться в Чугучак, чтобы отдохнуть и закупить провизию. Обручев отправил студентов, Владимира и Гайсу короткой дорогой через Барлык, а сам с Сережей и всем караваном поехал по реке Кут вниз. Ему хотелось пересечь восточную часть хребта. Они без затруднений прошли по отрогам и поднялись на перевал Алтын-Эмель. А когда спустились и после ночевки пробирались по длинному ущелью, Владимир Афанасьевич нашел в породах много окаменелостей и по обыкновению так ими увлекся, что пришлось остаться в ущелье еще на одну ночь.
В равнине, куда группа Обручева спустилась на третий день этой поездки, их встретили все остальные, и они вместе прибыли в Чугучак. Владимир Афанасьевич после отдыха хотел заняться исследованием Тарбагатая, но студенты неожиданно заявили, что считают свою практику законченной и собираются ехать домой, чтобы отдохнуть перед началом занятий.
Всегда выдержанный и спокойный, Владимир Афанасьевич на этот раз рассердился.
— Я приглашал вас на все лето... — сказал он, и Владимир опасливо взглянул на него. Он знал этот тон и понял, что отец очень недоволен.
— Но задерживать вас я не намерен, — продолжал Обручев. — Я понял за это время, что геология вас абсолютно не интересует. Вы избалованны и изнеженны, а геолог должен быть вынослив и бесстрашен. Вы очень мало помогали мне в работе, вы не способны самостоятельно мыслить. Дневники ваши не представляют ничего интересного. Пересечение Барлыка описано из рук вон плохо... Уезжайте, я не буду о вас жалеть.
Студенты растерялись от этой отповеди, но решения не переменили и в тот же день уехали. Владимир Афанасьевич долго хмурился.
Он не забыл своего возмущения беспечностью молодых людей и много лет спустя с удовлетворением отметил в одной из книг: «Оба упомянутых студента геологами не сделались».
Поредевший караван снова направился в горы. Маршрутной съемкой занимались теперь Сергей и Владимир.
Знакомство с Тарбагатаем началось с небольших Бахтинских гор. Это была передовая цепь хребта, отделенная от главной понижением. Здесь среди утесов им открылась уютная долинка, где журчал чистый ручей, а в скалах Обручев нашел обнажения чудесного розового мрамора. Отсюда не хотелось уходить, и Сережа, оглядывая полюбившуюся ему долину, с искренним убеждением сказал:
— Вот дураки студенты, от такой красоты удрали.
На восточном конце Бахтинского кряжа была заимка Гайсы. Там путешественники ночевали.
После Бахтинских гор проехали населенную равнину и двинулись по долине реки Кара-Китат. Дорога поднималась вверх к перевалу Хабар-Асу. Путь становился все круче, шли медленно, а на ночлеге изрядно мерзли. Хотя стоял июль, на больших высотах уже ударяли морозцы.
Тарбагатай был таким же ступенчатым горстом, как многие горы Джунгарии. Вдоль гребня шла довольно широкая дорога, по которой обычно двигались кочевники. Этой дорогой проезжал Потанин и описал ее, поэтому Обручев избрал другой путь, и его отряд спустился с перевала Хабар-Асу к северу. Тут путешественники увидели, как кочевники казахи спускаются с высотной летовки, где стало уже холодно. Величественно шагали верблюды, неся на спинах войлоки, разборные решетки юрт и всякий домашний скарб. На этой поклаже восседали женщины в белых высоких головных уборах, с маленькими детьми на руках. Мужчины на конях гнали перед собой табуны лошадей йогурты мычащего и блеющего скота, а жизнерадостное племя мальчишек, тоже верхом, с криком и хохотом носилось вокруг.
Отряд прошел вдоль северного подножья Тарбагатая, а затем вторично пересек хребет.
Не раз во время путешествия отряд переходил границу и оказывался то в пределах Китая, то снова на русской земле. Охраны нигде не было, и, когда у перевала Кузеунь они выехали к таможенному посту, Сережа очень смеялся. Зачем людям ездить этой дорогой и платить пошлину за товар, когда его свободно можно перевозить через границу в другом месте?
Они осмотрели верховья реки Сары-Эмель, и Обручев не в первый раз за эту поездку убедился в ошибке существующих географических карт. Там, где был изображен большой горный узел, от которого в разные стороны расходились реки, оказалась котловина. В ней был расположен русский пограничный пост. Офицер и солдаты выбежали навстречу путешественникам. Для них было большой радостью повидать русских.
Здесь на посту Обручев оставил ишаков с их хозяевами и отправился на китайскую сторону, в горы Тепке. Спустившись с перевала, остановились на реке Дя-Мунгул, возле брошенной буддийской кумирни Матени. Вдоль реки выстроились высокие лиственницы, словно специально посаженные. Полоса деревьев выбегала из ущелья в хребте Саур. Вся местность с развалинами кумирни, где ухали совы, была полна тихого очарования. Эти лиственницы оказались последними. Дальше в горах встретятся только казачий можжевельник, кое-где береза, осина, верба.
От подножья высокой стены гор Саура, куда отряд пришел на следующий день, поднимались вверх по ущелью и видели ледниковые морены — валы серого щебня. Когда-то ледник спускался с вершин Саура до этих мест. Хотелось подняться до теперешнего ледника, его языки были хорошо видны на вершинах Мус-Тау, возвышающихся за вечными снегами Саура, но, конечно, это было не по силам экспедиции...
Осмотрели еще хребет Манрак, Здесь на северном склоне Обручев нашел третичные отложения с окаменелостями — остатками рыб. С Манрака спустились по ущелью и закончили свой поход в Зайсане, городке, похожем на украинское село с белыми мазанками и садами.
На прощание Гайса и Абубекир получили от Обручева в подарок по лошади и уехали в Чугучак, а Владимир Афанасьевич с сыновьями к концу августа прибыл в Томск.
Елизавету Исаакиевну и маленького Митю нашли в добром здоровье. Старшие сыновья окрепли и возмужали за лето. Владимир Афанасьевич, освеженный поездкой, несколько отошел от тяжелых впечатлений минувшей зимы и думал с новыми силами взяться за работу, но вскоре убедился, что эта видимость спокойствия обманчива. На тяжелые впечатления российская действительность никогда не скупилась.