Обручев
Шрифт:
Может быть, эта овернская экскурсия так подействовала на Обручева, но к концу поездки он почувствовал, что, вернувшись домой, должен непременно выехать в новое путешествие. Он устал от кабинетной работы, да и от поездок по Европе, хотя и очень интересных. Пора опять в природу, в безлюдье, к новым открытиям!
В 1900 году вышел первый том дневников путешествия по Центральной Азии, Северному Китаю и Наньшаню, а в тысяча девятьсот первом — второй. Редактором этих книг и карт маршрутной съемки был Иван Васильевич Мушкетов.
Сибирские геологи освободились от работ, связанных с
Он поехал к своему бывшему преподавателю, ныне директору Геологического комитета, Александру Петровичу Карпинскому, чтобы договориться с ним о программе работ. Но Карпинский сказал, что план исследований этого района уже утвержден и Обручев должен произвести за лето геологическую съемку бассейна реки Бодайбо на всем ее протяжении.
— Но там ведь множество приисков, — возразил Обручев, —- ведется и шахтная и открытая добыча золота. Все это нужно осмотреть, изучить выходы коренных пород... Одному геологу за лето не справиться.
— Я ничего не могу изменить, — сухо отвечал Карпинский, — план утвержден, и его надо выполнять.
Обручев подумал, что составители плана подвели Александра Петровича. Очевидно, особенностей местности они не знали и действовали наобум, исходя из общей площади района и времени, отпущенного на летние работы. Теперь Горный департамент утвердил план, и Карпинский оказался в трудном положении.
— Хорошо, я попытаюсь справиться, — решил Владимир Афанасьевич. — Только возьму с собой двух помощников.
— Гм... А кто их будет оплачивать?
— Оплачу из тех денег, что дадут на поездку. У меня работал два года студент Лурье, определял шлифы горных пород Центральной Азии. И еще приглашу горного инженера Преображенского. Человек молодой, но побывал уже в Туркестане, имеет опыт полевой работы... Уверяю вас, что один я не справлюсь.
— Пусть будет так, — со вздохом согласился Карпинский.
Владимир Афанасьевич стал готовиться к отъезду на Ленские прииски.
В один из апрельских дней к Обручеву неожиданно приехал Иван Васильевич Мушкетов с каким-то незнакомым солидным человеком.
— Это профессор Зубашев — директор Томского технологического института, — представил Мушкетов гостя.
Зубашев предложил Владимиру Афанасьевичу вести в институте курс геологии.
— Мы хотели бы также назначить вас деканом горного отделения. Институт, как вы, вероятно, знаете, открылся всего год назад. Горного отделения у нас пока нет. Вообще организационной работы еще много, а ваши научные заслуги и энергия нам известны...
Обручев сказал, что педагогическая работа его пока не привлекает. Ему всегда казалось, что это удел пожилых людей, уставших от практической деятельности. А он еще хочет ездить, заниматься исследованиями.
Иван Васильевич, улыбаясь, смотрел на своего ученика.
— Я такого ответа и ждал от вас, Владимир Афанасьевич. — Но, во-первых, возьмите во внимание, что кафедра — в Сибири, где вам интересно продолжать полевые работы. Отказываться от них не придется, лето ведь в вашем распоряжении. А во-вторых, вы уже дважды могли занять кафедру в высшей школе и оба раза отказались. В Петровско-Разумовский сельскохозяйственный институт вас звали читать минералогию и геологию, да я предлагал доцентуру в Горном институте. Будете основывать школу сибирских геологов — задача почетная.
Обручев обещал подумать.
Но думал он недолго. Иван Васильевич горячо уговаривал принять предложение, и возможность воспитать поколение сибирских геологов там, где недавно он был первым и единственным, казалась и впрямь заманчивой.
Сыновьям пора учиться... Владимир уже держал экзамен в реальное училище и был принят. Значит, поступит во второй класс не в Петербурге, а в Томске, а Сергей станет первоклассником. Хорошо, что в Томске есть реальное. Обручев, как и отец его, — противник классического образования.
И, как в первый раз, Елизавета Исаакиевна повезет в Сибирь малыша — третьего сына Дмитрия. Он родился в тысяча девятисотом году, как раз перед отъездом Владимира Афанасьевича в Париж. Родители не знали, как назвать новорожденного. Отцу нравилось имя Дмитрий, матери — Андрей. Предложили старшим сыновьям выбрать имя брату.
— Пусть будет Дмитрий, — решил Волик. — Андреем соседского мальчишку зовут...
— А мы с ним всегда деремся, — добавил Сергей.
Крестным отцом Мити был Волик. Правда, «восприемнику» исполнилось только двенадцать лет, но за пять рублей священник согласился об этом забыть.
Семья стала в третий раз собираться в Сибирь.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Он смело сеял просвещенье.
Уйти из Технологического института пораньше никак не удается. Даже когда лекции кончаются, от студентов нет отбоя. К декану горного отделения в небольшой кабинет, загроможденный книгами, коллекциями, чертежами, набивается множество народа. На все вопросы нужно ответить, все недоразумения разрешить... Обычно Владимир Афанасьевич уходит из института уже под вечер, когда зажигаются фонари.
На Почтамтской людно. Студенты группами и в одиночку попадаются навстречу, перегоняют. Со всех сторон слышно:
— Добрый вечер, Владимир Афанасьевич!
— Здравствуйте, профессор!
И часто розовый первокурсник из тех, кто в аудитории тих и застенчив, здесь бойко бросает барышне:
— Это профессор Обручев... тот, с бородкой.
Владимир Афанасьевич не спеша идет домой.
Магазины светятся огнями, В кондитерской Бартельса тесно. К шести часам выносят горячие пирожки и бублики. «Основная пища студентов», — думает Обручев. «Сибирские номера для приезжающих»... Пространное объявление гласит: «Все удобства. Полное спокойствие и тишина. Гигиеническая кухня под наблюдением опытного повара. Просят извозчикам не верить, что нет свободных номеров».