Обряд копья
Шрифт:
Глава 17
Мы летели сквозь лес так, будто за спиной у нас всё горело, Дрим совершенно меня не жалел, но при этом я вполне тянул текущий темп бега. Мне было тяжело и плохо до рези в животе, но это всё было не хуже, чем в первый день, а темп у нас был в разы выше.
Краем глаза я заметил равномерное алое сияние из-под раскидистого куста и сбился с шага, чуть не полетев лицом в землю, но смог сгруппироваться, за это время Дрим слегка оторвался от меня вперёд, явно не собираясь останавливаться ради какой-то стихийной травы. Для меня это было
Мы пробежали мимо целой россыпи следов, мимо ещё четырёх стихийных трав. Лес будто нарочно пытался меня отвлечь, остановить, а Дрим напротив не давал мне расслабиться, собираясь за один дневной переход добраться до деревни.
Мы выбежали к какой-то реке, но я ещё слишком плохо знал местность, чтобы узнать её. Дрим очень мало рассказывал, но много при этом показывал. Прямо у реки я почувствовал притяжение стихии, взгляд будто сам собой прикипел к чему-то вдалеке, чего я даже разглядеть не смог.
— Не зевай, — тихо шерхнула озёрная волна.
И меня сразу будто отпустило, я перестал коситься в сторону зова, удивляясь только тому, как расслышал за своим шумным дыханием голос Дрима. Меня ещё какое-то время звало в ту сторону, но это не мешало мне бежать и смотреть вокруг.
Справа что-то зашуршало и там сквозь листву стало видно бегущих параллельно нам зверей, но они тут же скрылись, когда Дрим махнул им рукой. Это выглядело, будто поздоровались старые приятели. И, скорее всего, так оно и было.
А потом я почувствовал в горле тяжёлый ком, который чуть было не задушил меня, я почувствовал чуть в стороне отца, указывающего бежать сильно левее, чем мы бежали, лицо его было встревожено. Я поменял направление бега легко, даже не заметив этого. А через секунду и Дрим побежал вслед за мной. Отец же обратился волком и побежал передо мной, постепенно забирая всё правее. Мы остановились только перед бродом через реку. Тут было много следов разных зверей.
Дрим молча, но очень остро зыркнул на меня. Не зная, что ещё делать, я побежал вперёд через брод, который указывал мне отец. И старший охотник без слов последовал за мной. Скоро мы стали подниматься чуть в горку, но не долго, отец снова вильнул в сторону, и мы побежали по склону, постоянно прыгая по корням и двигаясь очень неудобно из-за того, что у нас всё время справа был уклон — правая нога у меня очень быстро стала болеть из-за постоянного напряжения.
Когда склон закончился, и мы начали спускаться, уже смеркалось. Как раз по темноте волк неожиданно исчез, а на меня навалилась совершенно дикая слабость, как тогда в деревне во время нападения чужих. Я бы упал, если бы Дрим не успел среагировать, но он успел, подхватив меня на руки, когда я уже летел лицом в сторону дерева.
Мне было стыдно вот так вот лежать на спине у Дрима, не имея возможности даже ухватиться покрепче, чтобы он мог освободить руки. Дрим ничего не спрашивал, но он продолжал бежать в том же направлении, которое задал нам волк.
В такой темноте я уже с трудом различал деревья вокруг, а старший
Кляня себя распоследним слабаком, пытался медитировать, чтобы собрать хотя бы немного стихии и сил. Но добился только того, что к слабости примешались боль и усталость мышц. Говорят, что после первой охоты младшие могут и месяц отлёживаться, восстанавливаясь. Теперь я понимал почему.
К своему стыду, я даже уснул на руках охотника, а когда проснулся, уже было светло. Что ещё постыднее, лежал в своей кровати, даже не заметив момента, когда мы вернулись в деревню. Мама вязала на своём любимом месте, умиротворённо мурлыкая себе что-то под нос.
Я, кряхтя, вылез с кровати и, будто больной, стал одеваться в новую одежду, на которой были маминой рукой вышиты манжеты. Чёрные нити говорили, что я уже прошёл обряд копья, синие, что я смог опустошить голову, красная, что я уже хожу на охоту. Постепенно будут расшиваться все рукава, а у Дрима вовсе на левой груди уже красовалась алая морда медведя, которую мама вышивала целый день.
Встал, позавтракал, сделал упражнения. И замер, не зная, что ещё делать. Что вообще делают охотники, когда не выходят в лес? Решил прогуляться по деревне и посмотреть на взрослых. Мама, вон, всё время вяжет, но мне не нравилось это дело, когда она пыталась меня научить. Я тогда был ещё совсем маленький и, может быть, перерос? Нет, не отзывается.
Решил сначала поглядеть на поле, где у нас рос хлеб. Оно отнимало море сил у деревенских, ведь было у нас только одно. Со всех сторон деревню окружали горы, далеко не везде была плодородная почва, которую бы достаточно освещало солнце. Поле приходилось каждый год тщательно удобрять золой, навозом и остатками стихийных трав, чтобы оно могло родить хлеб. Как и всегда — по полю ходили женщины, что-то внимательно высматривая, то и дело нагибаясь, что-то подбирая.
Это всё выглядело настолько скучно, что я даже и не подумал бы никогда заниматься полем. Разве что если совсем выбора не останется или в те моменты, когда на поле собирали всех жителей, чтобы сделать какую-то важную работу, но такое случалось редко.
Потом я посмотрел на нашу мельницу. Ну и что мне там делать? К себе в кузницу Трог никого не пускал и готовил сына на смену себе. Нина учила травам только тех детей, кого взяла к себе, в итоге травами в деревне могло заниматься около трёх десятков человек.
Кстати, я забыл рассказать маме о кровавом плоде, который принёс в деревню с Дримом. Меня охватил азарт, я начал продумывать в голове одну за другой фразы, которыми смогу убедить маму. Даже побежал домой. Но чем ближе я был к дому, тем больше я замедлялся. У меня не было идей о том, как можно убедить маму.
Нарезав четыре круга вокруг избушки, я-таки решился заговорить с мамой и зашёл внутрь.
— Мам, мы вчера с Дримом нашли кровавый плод и принесли его в деревню, — я замолк, не зная, что ещё добавить.