Обряд Ворлока
Шрифт:
Углубившись в размышления, парень пропустил тот миг, когда Олаф с Гуннаром прекратили споры из-за каждого поворота и каждого разветвления, а всецело положились на чутье Вульфера. Теперь оборотень возглавил маленький отряд.
Что ж, если люди не могут найти выход, приходится доверять звериному чутью и опыту, а уж его у доживающего третий человеческий век Вульфера хватало. Даже с избытком. Он сразу повел спутников не вверх, а вниз. Хёрды, против ожидания, даже не возмутились. Только переглянулись угрюмо, будто бы говоря: ну вот, сами напросились, теперь расхлебывать придется. Да еще Нехта удостоил светло-серого волка подозрительным прищуром — что, мол, затеял? А Вратко было уже все равно. Димитрию, пожалуй, тоже. Лишь бы не оступиться, лишь бы не прервать плавно текущие слова псалмов.
— Тролльи потроха! — Гуннар остановился так неожиданно, что словен врезался ему в спину лбом.
— Эй, Подарок, ты чего бодаешься? — недовольно пробурчал викинг, поглядывая через плечо.
— А ты чего встал? Что-то увидел? — отвечал Вратко.
— Так вода… — недоуменно протянул кормщик. Криво усмехнулся. — Сапоги боюсь промочить. Сам погляди.
Он шагнул в сторону, и парень увидел.
Очередной поворот низкого — приходилось сильно пригибаться — хода привел их в широкую пещеру. Ее края терялись в темноте, недостижимые для слабых лучей свечи. Зато в двух шагах от ближнего конца, куда и выбрались путники, отражала свет ровная водная гладь, будто натянутый за углы платок из драгоценного шелка, за который купцы из далеких арабских земель просили серебра, словно за трех выезженных боевых коней. Сперва Вратко даже показалось, что это не вода. А что? Расплавленный и остывший камень, к примеру. Ему пришлось видеть нечто подобное на Оркнейских островах — Сигурд показывал. Старый викинг говорил, что в давние времена здесь из-под земли бил источник расплавленного камня. Само собой, трудно себе представить, какой огонь должен быть, чтобы камни плавиться начали. Должно быть, и правда, адское пламя, огонь Преисподней. Еще железо, серебро, бронзу — туда-сюда. На то люди мастерят горны с поддувом, качают меха, добиваясь сильного жара. А вот камень… Но Вратко поверил на слово. Почему он должен был сомневаться в словах старика? Тем более что Хродгейр в ответ на осторожные расспросы подтвердил сказанное Сигурдом. Да, раскаленный докрасна, расплавленный камень тек из-под земли. Когда ручьями и реками, а когда выстреливал вверх столбом на добрый десяток саженей с тем, чтобы после обрушиться, уничтожая все живое, будь то зверь, человек, дерево или трава. А потом застывал, будто озеро замерзало. Вначале корка сверху, а потому уж и до дна. Только покров этот не был белым, зеленоватым или голубым, как положено льду, а черным, темно-серым, бурым… И уже через седмицу можно ходить по нему без опаски. Черный Скальд заметил также, что в Исландии, на родине Халли Челнока, земля выделывает такие штуки куда чаще, чем в «старой» Норвегии или севере Англии. Местные обитатели живут как на иголках — того и гляди у тебя под ногами разверзнется твердь и ты провалишься в Геенну Огненную. А потоки расплавленного камня снесут в море и твой дом, и хозяйство, и скотину…
Так вот словену сперва показалось, что он глядит на озерко застывшего камня. И лишь через несколько мгновений он сообразил, почему на поверхности нет никакой ряби — откуда, если ветер под землей поднимать некому? А уж когда Олаф поднял крохотный камешек — с ноготь величиной — и, размахнувшись, зашвырнул его подальше в темноту, развеялись последние сомнения.
Вода…
Спасение или преграда, прижатые к которой они погибнут все до единого?
Вульфер настороженно принюхивался, вытянувшись в струнку. Похоже, подземное озеро его не пугало. Напротив, внушало надежду на скорое избавление от преследования.
Воцарилась тишина, которую нарушал лишь хриплый шепот Димитрия. На большее херсонит уже не годился.
— Хвалите Бога во святыне Его, хвалите Его на тверди силы Его. Хвалите Его по могуществу Его, хвалите Его по множеству величия Его. Хвалите Его со звуком трубным, хвалите Его на псалтири и гуслях. Хвалите Его с тимпаном и ликами, хвалите Его на струнах и органе. Хвалите Его на звучных кимвалах, хвалите Его на кимвалах громогласных. Все дышащее да хвалит Господа!.. [109]
109
Псалом 150.
И тем не менее даже такой, едва различимой, молитвы хватало, чтобы оскаленная пасть одноглазого ужаса глубин замерла неподалеку от входа в пещеру. Преграда не выпускала его из промытого подземными водами хода. О втором звере напоминало лишь глухое рычание, исполненное бессильной ярости и, как ни странно, тоски.
— Близок локоть, да не укусишь… — Гуннар показал чудовищу язык.
Ребячество, если хорошенько подумать, но на Вратко поступок кормщика подействовал ободряюще. Пускай положение безвыходное, надо не падать духом. Даже если жить осталось не больше времени, чем хватит на прочтение двух-трех псалмов (а после монах неминуемо охрипнет, собьется, запутается в словах — тогда ничто не сможет помешать нападению), прожить ее надо весело, выкрикивая насмешки в злобную морду врага, дразня смерть и дергая ее за усы.
— Эх, брат Вульфер, жаль, что ты в рыбу не перекидываешься, — покачал головой Олаф и даже потянулся потрепать светло-серого зверя по загривку. Но наткнулся на пристальный взгляд медовых глаз и передумал. — А то, испросив помощи асов, и мы научились бы… — закончил викинг совсем уж виновато, без былого задора.
— Ты не трожь его, — задумчиво произнес Гуннар. — Кажется мне, неспроста он нас сюда привел.
— Ну да! — хмыкнул здоровяк. — Само собой, неспроста. Водички попить напоследок. Только мне эта вода что-то не нравится. Лучше уж я…
Хёрд замер, выпучив глаза, когда оборотень вдруг шагнул с каменистого берега, сразу провалившись по брюхо. Зверь сунул узкую морду в воду. Прижав уши, он завыл. Вернее, хотел завыть, но вышло лишь бульканье, сопровождаемое низким гулом. Словно вдалеке заревел туманный рог.
— Чего это он? — повернулся Гуннар к Вратко.
— Откуда мне знать? — пожал плечами новгородец.
— Ну, так ты с ним давно подружился… Опять же, ворлоку положено.
— Опять вы за свое! — парень устало, еле-еле, взмахнул рукой. Пламя свечи затрепетало, фитиль зашипел, брызгаясь топленым салом. — Мне до ворлока настоящего еще учиться лет двадцать! Если не больше! А до того не имею права называться…
— Раз чародейское искусство постигаешь, значит, уже ворлок, — степенно заметил кормщик. — А коль не знаешь, зачем оборотень наш нырять вздумал, так и скажи…
— Так и говорю! Не знаю! — отчеканил Вратко.
— А я знаю! — неожиданно улыбнулся Олаф. — Утопиться он захотел. От стыда, что нас в ловушку завел.
— Скажешь тоже… — Гуннар пытался сохранять серьезность, но не выдержал и хихикнул. Из-за сжатых губ смех получился похожим на поросячье похрюкивание.
Тут уж не выдержал новгородец.
Захохотал, тряся головой и зажимая рот ладонью, — того и гляди, Нехта подумает, что грозный ворлок с ума спятил.
— Молодец, самое время! — одобрил его кормщик. — Пускай эти уроды со злости удавятся! — Он мотнул головой в сторону черного зева выхода, где тупо переминался с лапы на лапу ужас глубин.
Брат Димитрий скосил на них глаза, продолжая читать:
— Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих! [110]
110
Второе послание Св. апостола Павла к коринфянам. Гл. 1:3–7.
Вульфер рывком поднял голову от воды. С потемневшей шерсти стекали тонкие струйки. Ребра ходили ходуном — будь ты трижды оборотень, а без воздуха не обойдешься. «Дышать нужно всякому существу, — подумал Вратко. — И божьему созданию, и тому, кто от Лукавого род ведет. Хоть сакс и утверждает, что не знается с сатаной».
— Ты зачем булькаешь-то? — Олаф наклонился к волку.
Не удостоив викинга ответом, Вульфер нырнул снова.
— Бывает, — пожал плечами хёрд. — Одурел малость.