Общество сознания Ч
Шрифт:
– Мама!
– жалобно вновь рванулся малыш.
– Подожди, Сережа!
– строго одернул его Белокуров, и тот вдруг понял, затих, прижался к отцу и даже стал тихонько посапывать. Хоть бы заснул!
– Хорош же ты отец, - продолжала Тамара, - если жаждешь такой участи своему ребенку. Боря!
– в ее голосе прозвучала какая-то неуместная ласковость.
– Давай разденемся и поговорим обо всем спокойно.
– Поговорим? А ведь там тебя внизу ждут, если не ошибаюсь?
– Они подождут.
– Американские рейнджеры? Батальон морской пехоты?
– Почти. Борис, милый! Ты хороший человек, но пойми, я полюбила другого. Мистер Браун чрезвычайно обеспеченный человек, и только он сможет дать счастье мне и моему ребенку. Здесь нас всех ждет гибель. Ты любишь Россию, я тоже, но России уже нет, пойми это! Даже все твои горячо любимые патриоты, которым ты под хвост заглядываешь, скулят о том, что Россия погибла. И если уж на то пошло, то единственный путь хоть какого-то спасения России - это всем лучшим ее представителям уехать отсюда. Эта страна погружается в бездну, как Атлантида.
– Мистер Браун - это вот это вот, что ли?
– кивнул подбородком Белокуров в сторону притихшего америкоса.
– Hi, mister Brown!
– Белокуров осклабился, стараясь изобразить как можно гнуснее голливудскую улыбку.
– One moment, sir*. Ду ю спик идиш?
Бестиарий решил, что время для переговоров окончено и пора приступать к боевым действиям. Он отступил назад, передал Сережу Прокофьичу и сказал:
– Держи его крепче, отче, никому не отдавай. Присядь пока в кресло.
Прокофьич молча повиновался, сел в кресло, а Сережа, умница, уже спал. Белокуров подошел к проигрывателю, нашел старую пластинку, поставил ее, и в комнате зазвучало джазовое издевательство над незваным американским гостем: «How doy ou do-do, mister Brown? How do you do-do, mister Brown? How do you do-do-do-do-do-do-do, mister Brown?**
Америкос натужно улыбался. Бесшумно похлопал в ладошки и сказал:
– Oh, great! Thank you very much!***
– Борис! Прекрати!
– топнула ногой Тамара.
– Shut up! Just shut up!
– уже перешел на английскую мову бестиарий.
– Excuse me, sir.
– Он опять голливудски осклабился.
– Я прекрасно владею американским наречием. I've learnt your language in your fucking movies. Look!
– Белокуров принял позу поамериканистее и выпалил, приближаясь к мистеру Брауну: - Fuck your shitting fuckshit, fuck off your bullshitting bolls and shit your shitting ass, fucked cocksucker, then kiss my ass, mister motherfucker!
Натужная улыбка стаяла с морды америкоса. Тамара собралась было произнести что-то возмущенное, открыла рот, но не успела. Бестиарий выхватил из кармана своего плаща пистолет и киношно наставил его дуло прямо в лоб мистеру Брауну. Тот побледнел и, тряся губой, стал пятиться к двери.
– Fuck out! Count thre!
– гремел бестиарий, чувствуя себя истинным Рэмбо.
– One, two…****
– Don't, don't…***** - пискнул америкос и выскочил из квартиры.
– Сдуло!
– захохотал Белокуров.
– Думал, если им можно лазить в трусы к сербам и иракцам, то и к Белокурову!
– Джерри!
– крикнула Тамара в распахнутую дверь.
Вид у нее был растерянный. Вероятно, она все же надеялась получить мальчика и упорхнуть в Америку.
– Побежал за Томом, - сказал Белокуров и приготовился к тому, что сейчас в его квартиру вломится батальон морской пехоты США или, что более вероятно, по его окнам будет нанесен ракетно-бомбовый удар.
– Американский флот уже вошел в Москву-реку?
– Это не смешно, - тихо сказала Тамара.
– Не смешно, - кивнул Белокуров.
– Иди, госпожа Чернышева, за своим избранником. Вы отличная пара - Тома и Джерри. Любовный мультфильм.
– Черри-бренди, - добавил Тетерин, и вдруг в руке его тоже появился пистолет.
– Позволь, я застрелю ее, - обратился он к Белокурову.
– Тамара!
– воскликнул бестиарий.
– Пулей отсюда! Этот шутить не станет. На его счету десятки трупов.
Пулей не пулей, но после этих слов Тамара устремилась следом за своим Джерри.
– Пора и нам делать ноги, - сказал Тетерин.
– Прокофьич! Переходим в стремительное наступление!
– скомандовал Белокуров.
Они закрыли квартиру и стали настороженно спускаться по лестнице. Ожидаемых морпехов пока не было видно. Во дворе дома, как ни странно, не стояло ни одной единицы бронетехники, не сновали бравые рейнджеры. Оставалось предположить, что мистер Браун ринулся в штаб-квартиру НАТО в Брюссель, просить подкрепления. Не дожидаясь появления объединенных сил североатлантического блока, беглецы сели в машину - Прокофьич с Сережей на заднее сиденье, Тетерин - за руль, Белокуров - рядом с ним.
– Куда едем?
– спросил Тетерин.
– Эмигрируем в одно маленькое княжество, - весело отвечал бестиарий.
– Есть некое карликовое государство, недавно появившееся немного к северу от Твери. Доедем дотуда?
– Запросто, - кивнул Тетерин, включая зажигание.
Он вырулил из двора и прибавил скорости.
– Отче, последи, пожалуйста, нет ли за нами погони, - повернулся к Прокофьичу Белокуров.
– Пока не замечаю, - отозвался тот. Он, оказывается, уже и так смотрел через заднее стекло.
Вскоре они покидали Хорошево-Мневники, вырвавшись на улицу Народного ополчения и мчась на хорошей скорости. Белокуров все не мог поверить, что они так легко отделались, и ждал неминуемого нападения или обстрела.
– Как сон?
– спросил он у Тетерина.
– Снится.
– Что видишь во сне?
– Что мчусь на полном ходу черт знает куда, в какое-то карликовое государство. Кстати, если серьезно, куда мы едем?
– Рассказываю.
– Белокуров хотел было закурить, но вовремя вспомнил про Сережу.
– В конце прошлого года ко мне позвонил, а потом приехал некий субъект, представившийся ни много ни мало - князем Жаворонковым. Он привез солидную сумму и вручил ее мне с условием, что я дам о нем материал в своей газете. Я поначалу обрадовался только деньгам, но потом - и материалу. Представь себе, этот князь до недавнего времени имел другую фамилию.
– Не Вернолюбов?
– почему-то спросил Тетерин.
– Нет, куда проще и лаконичнее. Князем Жаворонковым он сделался недавно. Причем что характерно: сам присвоил себе и титул, и фамилию.
– Ну, это не князь, который сам, - усмехнулся Тетерин.
– Не надо спешить с выводами, - резко возразил Белокуров.
– Стоп! Остановимся на минутку возле телефонной будки.
Он вскочил, внимательно осмотрелся по сторонам, не заметил ничего подозрительного, вошел в каморку, обитатель которой уютно спал, положив руку-трубку себе под щеку. Пришлось разбудить его, чтобы выслушать штук десять длинных гудков - в квартире «гидры» Веселкиной по-прежнему было глухо.