Общество сознания Ч
Шрифт:
Только теперь до отца-основателя дошло, что Марину и впрямь похитили. Сделано это было тихо, бесшумно.
Он проверил вещи. Ничего не пропало, кроме Марининых сапог, пальто, шапки, платка, еще кое-какой одежды.
– Нет, не может быть, это розыгрыш, - бормотал Владимир Георгиевич, одеваясь.
Его уже начинал колотить озноб страха. Что значит - «принесена в жертву священной ночи»? Изнасилована? Истерзана? Замучена до смерти?
Слух его, ставший напряженным, уловил, как на подоконник выбитого окна с легким стуком села птичка и сказала: «чуин-чуин». Чечевичка - карподакус эритринус, - мгновенно определил орнитолог. А может быть, это уже душа Марины прилетела попрощаться? Он сделал шаг в сторону окна, но птица тотчас упорхнула. Чего бы это ей среди ночи разлетывать?
Тщательно заперев наружную дверь, отец-основатель открыл внутреннюю и прошел во дворец. Перед ним вырос охранник Витаутас, литовец.
– Хороша же у нас охрана!
– возмутился Ревякин.
– Почему с моей стороны никто не дежурит?
– Вероятно, бросились к замку, - моргал глазами литовец.
– На кой черт?
– Там какое-то наводнение.
– Что еще за наводнение? Волчица из берегов вышла?
– Я пока еще не знаю.
– Княгиня спит?
– Кажется, да.
– Ступай подежурь под моими окнами. Там кто-то стекло высадил мне камнем.
Отец-основатель поднялся на лифте на четвертый этаж, в апартаменты княгини Жаворонковой. Она уже встречала его:
– Знаю, мне позвонили.
– Что ты знаешь?
– Что ублиеттку рвет.
– Как то есть ублиеттку рвет?
– воскликнул Ревякин, чувствуя, как у него поехала крыша.
– При чем тут ублиеттка! На вот, смотри!
Он протянул ей послание от «ангелов ночи». Катя быстро прочла его, откинувшись, прислонилась спиной к стене:
– Дождались!
– Кто это может быть, как ты думаешь?
– Тут и думать нечего, - сказала бывшая жена.
– Тамерлан.
– Какой еще Тамерлан? Завоеватель Азии?
– Если б Азии! Он на всю Россию замахивается. тамерлан Исхоев. Один из главнейших лидеров чеченской мафии. Молодая, активная, вездесущая сволочь.
При известии о чечне Ревякин еще более пал духом. А ведь и впрямь в послании говорилось о волке, символе Ичкерии.
– С Мариной пока все в порядке?
– спросила Катя.
– Какой там все в порядке! Украдена.
– Как украдена? А ты где был?
Он коротко рассказал о том, как проснулся и что обнаружил в своей квартире.
– Все, нам крышка, - подытожила его рассказ бывшая жена.
– Лешка в отъезде, и они спокойно возьмут нас за глотку. Говорила же я ему: «Пока не утрясешь все споры и разногласия с чечней, не уезжай!» Он не послушался. Говорил, не сунутся, не посмеют. О русская беспечность! Когда же в нас проснется бдительность?
– Надо поднимать народ, - ушибленно бормотал отец-основатель.
– Надо устремиться по горячим следам.
– Опомнись, влагере! Даже если мы поднимем всех способных к ведению боевых действий, все равно «совы» перебьют наших «жаворонков» в два счета. О Боже! Гады, они даже не оставили никаких шансов. Каждую ночь похищать! Разбойный люд!
– Думаешь, Марину уже не спасти?
– Держись, влагере! Думаю, ее поздно спасать. Жалко ее, конечно, но что делать? Времена такие, что только сжимай зубы.
Они уже спустились вниз и вышли из дворца. Жаворонье княжество пока еще спало, хотя многие маячили там и тут, в основном охранники и сторожа. Собачий лай усиливался.
Вскоре выяснилось, что никто не видел никаких чеченцев, вообще никаких чужаков. Марина исчезла без следа, словно ее выкрали по воздуху.
– Черт, и впрямь будто летучие ночные твари, - скрежетал зубами отец-основатель.
– А что там с ублиетткой-то?
– Блюет, - весело сказала княгиня Жаворонкова.
– Не понимаю.
– Вода из нее какая-то поперла. Пойдем посмотрим.
Ему, конечно, было сейчас не до ублиетткиной рвоты, но полная беспомощность в поисках следов похитителей придавила его, и он послушно пошел смотреть на происходящее в фундаментах замка. При свете луны и фонарей его глазам предстало зрелище маленького апокалипсиса. Холм, в котором находилась пещера ублиеттки, исторгал из своего чрева черную зловонную жижу, и этот вонючий поток, стекая вниз, уже затопил фундаменты донжона, Надвратной и Кладовой башен, подбирался к основанию Княжьей башни, чтобы дальше низринуться с обрыва в Волчицу.
– Запах серы, - принюхавшись к вони, определила княгиня.
– Наверное, это и впрямь один из входов в ад.
– Извержение началось, по всей видимости, где-то в полночь, - пояснял подошедший к отцу-основателю и княгине начальник охраны Березин, бывший полковник КГБ.
– Жижа поднялась из глубин пещеры, заполнила всю полость, затем выдавила запертую дверь и хлынула наружу. Около часа ночи раздался треск ломаемой двери и шум потока. Тогда-то все мы и всполошились.
Похищение Марины, ультиматум, потоп - что-то слишком много бедствий для одной ночи!
Совершенно некстати сейчас пришлась догадка о том, почему вчера погас второй факелок. Вовсе не потому, как хотелось Кате, что раскрылась бездна, а потому, что уже начала просачиваться эта жижа и там кое-где образовались ее скопления, в одном из которых потонул факелок. Он, наверное, продолжал гореть и в жиже, поскольку рассчитан на горение в жидкости, но жижа черная, и его свет не был виден.
И все-таки зря они именно тут основали княжество. Проклятое место! Вся гениальная идея Владимира Георгиевича шла насмарку.
– Дворец-то не затопит?
– волновалась Катя.
– Не должно, - отвечал Березин.
– Уйдет по ложбине к реке.
О чем они размышляют? Украдена молодая, красивая, полная здоровья и сил невеста! Возможно, ее уже сейчас раздевают и…
– О Боже!
– простонал Владимир Георгиевич.
– Да пропади он пропадом, этот потоп! Надо же Марину искать. Господи, говорил же я князю, что надо создать отряд алаудов.
– Каких алаудов? Впервые слышу, - сказала княгиня.
– В армии Юлия Цезаря был особый отряд, содержавшийся на его личные деньги, - стал пояснять Владимир Георгиевич.
– Они, как и мы, вставали всегда до рассвета и жили по солнцу. И тоже назывались жаворонками - алаудами по-латыни. А у нас, кроме охраны, нет никакой боевой структуры.