Общество сознания Ч
Шрифт:
– Приготовьтесь встречать рассвет, осталось чуть меньше часа. Покамест размещайтесь, вот вам ключи, подниметесь на второй этаж, и - последняя дверь в левом крыле. Окна не открывайте: запах.
– А что это?
– спросил Николай Прокофьевич.
– Сегодня ночью из-под земли забил какой-то пока не изученный источник. С ним еще предстоит разобраться. Через полчаса жду вас внизу, - повелительно сказал отец-основатель.
– Я останусь при малыше, - сердито возразил Николай Прокофьевич.
– Разумеется, - разрешил Ревякин.
«Совы» поднялись на второй этаж, где их ждал двухкомнатный номер с ванной и туалетом, как в хорошей гостинице или санатории. На полу - ковры, добротная мебель, на стенах - картины. Старик с малышом заняли одну комнату, Белокуров и Тетерин - другую.
– С удовольствием лег бы спать, - сказал Белокуров, - но ужасно хочется посмотреть, как они встречают рассвет.
– Это что, особый у них ритуал?
– спросил Тетерин, позевывая.
– Да. Они же - птицы.
Тетерин первым принял душ, потом уступил место Белокурову. Освежившись, они вдвоем спустились в холл, где им на сей раз встретились две женщины, одетые в одинаковые балахоны из толстого темно-красного бархата. Одна постарше, коротко стриженная брюнетка с выразительным, несколько игривым взглядом, высокая. Другая помоложе, длинноволосая блондинка, казавшаяся растерянной и виноватой, худенькая и маленькая. При виде гостей обе вскочили с кресел и вытаращили глаза.
– Доброе утро, - сказал им Белокуров.
– Здравствуйте, - произнес Тетерин, гадая, кто они такие. Обе на вид были недурны, и он был бы не против, если б их приставили к ним в качестве… ну, допустим, сопроводительниц.
– Бог ты мой!
– воскликнула брюнетка.
– Смотрю и не верю глазам своим: отец-основатель, только располневший и с усами! Вы что - брат?
– Этот вопрос нуждается в выяснении, ради которого я, собственно, и приехал, - отвечал Белокуров.
– Борис. А это - специалист, который будет проводить экспертизу нашего родства с отцом-основателем. Его зовут Сергей Михайлович. Ему принадлежит открытие питекантропов на территории современной демократической России.
– Очень приятно, - сказала брюнетка, улыбаясь и протягивая руку Белокурову, который, судя по всему, ей сразу почему-то приглянулся.
– Я княгиня Жаворонкова. А это моя фрейлина, Марина Волкова.
– Ва-а-аше высочество!
– прогудел Белокуров, припадая губами к руке княгини.
– Какая честь для меня тотчас быть познакомленным с вами! Князь говорил мне, что вы - дивная красавица.
– Это не соответствует истине?
– Еще как соответствует!
– Отчего же сразу не признали во мне княгиню?
– Признал, но боялся в этом признаться, - отвечал Белокуров.
Тетерин заметил, что он уже не выглядит таким встревоженным, как ночью, в нем проснулась какая-то вальяжность, которая, вероятно, должна нравиться женщинам. Сергей Михайлович не имел привычки целовать руку женщинам, но тут смутился и повторил подвиги Белокурова.
– Вы старший брат Володи?
– спросила фрейлина Марина.
– Я же говорю, это еще под вопросом, - улыбался, подкручивая усы, Белокуров.
– Я серьезно.
– И я серьезно. Возможно, Володя - плод не вполне удачного клонирования. Худощавая и безусая копия меня.
– А что, если вы - толстая и усатая?
– улыбалась княгиня.
– Исключено.
Неизвестно, сколько бы еще продолжался этот бестолковый разговор, если б не появился отец-основатель. На нем тоже был толстый бархатный балахон, только темно-синий. Тетерин хотел спросить, почему им с Белокуровым не выдали спецодежду, но не решился.
Отец-основатель поздоровался с княгиней и фрейлиной, после чего те взмолились:
– Отец-основатель, простите нас!
– Володя, прости меня, глупую! Я просто хотела проверить, любишь ли ты меня.
– Проверила?
– Да.
– Ну и что теперь?
– Я видела, как ты переживал… То есть мне Екатерина Петровна рассказала, что ты был вне себя от горя и готов был сразиться с кем угодно.
– Спасибо огромнейшее вам, ваше высочество, и вам, Марина Андреевна, за то, что полночи я спал с разбитым окном, - сердито отвечал отец-основатель.
– Идемте, осталось пятнадцать минут.
– Володя!
– жалобно окликнула фрейлина направившегося к дверям отца-основателя.
– Ты простил меня? Наша свадьба…
– Наша свадьба под вопросом, - резко оглянувшись, промолвил Ревякин, решительно кашлянул и вышел вон.
– Брак под вопросом, брак под вопросом… - пробормотала княгиня Жаворонкова, следуя за отцом-основателем.
– Как под вопросом?..
– жалобно прошептала фрейлина.
Выйдя из дворца, Белокуров и Тетерин были подхвачены под руки Ревякиным, который торопливо уводил обоих от княгини и ее фрейлины, бодро вещая:
– Итак, дорогие гости, вы прибыли самое вовремя - как раз к трехлетнему юбилею, который мы будем торжественно отмечать в грядущий четверг, первого мая. Да, княжество Жаворонки - очень юное государство, оно было основано ровно три года назад мною, Владимиром Ревякиным, при высочайшей благотворительности, или, как принято сейчас выражаться, спонсорстве, одного из богатейших людей России, который принял на себя титул князя Жаворонкова. Территория княжества - полтора квадратных километра, население - триста девяносто семь человек. Для сравнения Ватикан, самое мизерное государство в мире, имеет площадь полкилометра в квадрате, на которой проживает пять тысяч человек. Так что плотность у нас меньше, чем в Ватикане. Кстати, если вы захотите поселиться у нас навсегда, то станете триста девяносто восьмым, триста девяносто девятым и четырехсотым жителями, а ваш малыш - четыреста первым. Его ждут особые привилегии. Четыреста первый житель, появившийся в год трехлетнего юбилея… Согласитесь, что он должен быть отмечен особыми милостями князя.