Обсидиановый нож (сборник произведений)
Шрифт:
— Отвечаю тебе, Адвеста, звуками Нараны: «Приведи ко мне пришельца, он поймет меня. Тебе увиденное не передаст», — пропел Ахука на языке Памяти.
— Что-что? — Колька ничего не понял на этот раз.
Из лечилища выбежала Дхарма, за ней — Лахи, прокатилась стая собак, заорали обезьяны… Что случилось? Колька побежал вместе с Охотниками к болоту — пастбищу буйволов, откуда доносилось возбужденное, ревущее мычание.
Глава 7
«Слова, как пули — девять грамм свинца на каждое», — скандировал про себя Колька, подбегая к болотцу. Он был сильно взбудоражен. Он вдруг ощутил себя центром, вокруг которого обращаются непостижимо важные дела. Как ни стыдно сознаться, его раздражало безразличие раджанов к пришельцам — ну, пришли себе; ну, ушли, а один остался… Обращение Ахуки за помощью — какой, он еще не знал точно — и, главное, желание Нараны говорить именно с ним подняло его в собственных глазах. Не одной Дхарме он здесь нужен! А, вот и они. Охотники, осторожно направляя собак, отводили огромных черных буйволов от дерева, косо нависшего над болотом. Дхарма внимательно смотрела вверх, вожак ее стаи, рыжий Уртам, носился среди буйволов, прихватывая их за лодыжки.
— Что видишь ты наверху, белочка? — спросил Колька.
— Там человек. Рогатые загнали его на дерево, — с веселым недоумением отвечала Дхарма. — Странный человек! Он — из новых Охотников, прилетевших сегодня. Зачем пошел он к Рогатым?
— За лошадью, — спокойно сказал Ахука. — За лошадью…
— Я понимаю! — смеялась Дхарма. — За лошадью он пришел, как в питомник… Думаю я, он болен, Ахука. Спускайся, человек! Рогатые ушли!
Человек на дереве зашевелился, медлительно полез вниз по столу. Ахука пробежал вперед, наклонился, чтобы лучше видеть его. Подошел Охотник, присматривающий за лошадьми, сердито закричал:
— Недомыслящий! Отчего ты не позвал меня, отчего сам пошел за лошадью? Буйволы тебя не знают!
Человек сползал по стволу, придерживая зубами тетиву лука. Ахука зло, напряженно смотрел на него. Обернулся к Брахаку:
— Узнаешь его, почтенный? Ты не верил мне. Узнаешь? Это — Акшах, один из «потерявших имя».
Точно! Тот самый человек, тощий и хрящеватый, который останавливал Ахуку в подземелья Нараны… «Чудак печальный и опасный», — вспомнил Колька. В самом деле оказался чудаком!
Брахак приблизился к нему и спросил величественно:
— Тебе нужна лошадь, Акшах? Вот Охотник, Хранитель лошадей.
Дхарма опять засмеялась. Действительно! Вместо того чтобы попросить лошадь у Хранителя, человек суется под копыта буйволов и вынужден спасаться от них на дереве! Кольке казалось, что разыгрывается спектакль, в котором участвуют двое актеров, знающих сценарий: «потерявший имя» и Ахука. Прочие веселились, не понимая трагического смысла действия, а Хранитель лошадей сердился, тоже не понимая, что сердиться не на кого…
Хрящеватый человек не ответил Брахаку — реплика «почтенного» не предусматривалась пьесой. Он медлительно посмотрел вокруг, нашел глазами Кольку и направился к нему. Правая рука на рукоятке ножа.
Опять-таки никто не понял, никто не увидел смысла в этом движении, не попытался остановить его. Колька увернулся от первого взмаха ножа — с окаменевшим, сонным лицом Акшах замахнулся еще раз. Колька вышиб нож из его руки. Хватило бы щелчка, нож улетел далеко и вонзился в землю. Кто-то вскрикнул. Подскочил Лахи, сгреб безумца в охапку, потащил в лечилище.
(Далеко, за неведомыми пределами. Далеко. Где-то далеко они едут по серому асфальту, шуршат колеса. Среди редких елей поворачивается дорога, и вместе с нею — отливающая перламутром стеклянная стена лабораторного корпуса. Осень. Дождь побрызгивает с бесцветного неба.)
Ахука говорит непонятное:
— Вовремя явился «потерявший имя»…
Он обращался к Кольке. Жаркое кобальтовое небо качалось над ними, под ногами свистела шелковая трава, и вместо бензина пахло цветущими ниу, однако все происходящее уже было когда-то: неуверенный, неумелый замах, и человек, который хочет ударить, и боится ударить, и роняет нож.
— Вовремя, Ахука? — спросил Колька. — Для кого?
— Для меня. А ты — настоящий Охотник, Адвеста.
Разговор был на пути к поляне гонии. Возбужденные Охотники собирались у дерева.
— Акшах не безумец. Он потерял имя, — рассказывал Наблюдающий Небо, остро блестя глазами. — Великая сделала его частью себя, своим продолжением, боевой обезьяной…
— Ого! Бывает, значит, — я так и думал!
— Теперь бывает, Адвеста. После Звезды. Великие потеряли разум и уподобляют себе людей.
— А почему вовремя он явился? — спросил Колька.
Раздвоение бушевало в нем. Прежде чем он договорил и Ахука ответил, стало понятно, что Нарана пыталась и его, Кольку, подчинить себе — во время обучения, но Ахука с Брахаком прервали урок, и именно за вмешательство упрекал Ахуку «потерявший имя». Без разговора стало понятно и то, что Нарана вовсе не приказывала Акшаху убивать — как верный раб, он разгадал ее желание, прилетел на шестой Пост и с хитростью маньяка решил заранее подготовить лошадь для бегства…
— Вовремя, — зло улыбался Ахука. — Я привык к здешним Охотникам, и мне нужны Охотники. Не понимаешь. Но сейчас я буду говорить для всех. Поймешь.
…Вокруг гонии сидели все свободные Охотники, Врачи — кроме Лахи, и даже Кузнец был здесь, и Строитель домов. Брахак напряженно хмурился, поглядывая в сторону лечилища. Дхарма кивнула Кольке, показала на свободное место рядом с собой. Он сел. Ахука подошел к Брахаку.
— Его будут судить? — прошептал Колька.