Обучение Элис Уэллс
Шрифт:
— О, так получается, зрелая — это «сухая и скучная».
— Нет, я так не говорил. Я сказал, что это трудно объяснить. Это значит, что ты… другая. Практичная, сдержанная. Ты не из его лиги. Повыше будешь.
— Бессмыслица какая-то.
— Верно, тебе так кажется, потому что ты никогда ни с кем не встречалась. — Раник поворачивается ко мне. — Я ведь прав? Ты ни с кем не встречалась? Просто хочу все прояснить.
От того, насколько жалко это звучит, я едва не вздрагиваю, но беру себя в руки.
— Я ни с кем не встречалась.
—
— Нет.
— Трахалась?
Я хмуро смотрю на него, и он отвечает мне невинным взглядом — мол, я интересуюсь для дела.
— Нет.
— И никому не дрочила?
— Я никогда не касалась пениса. — Я стараюсь держаться с достоинством, но мои щеки пылают.
— Петтинг был?
— Нет! Святой боже, нет, нет, нет, ничего из этого!
— Хм. — Он переключает внимание на дорогу. — Держалась за руки?
— Нет, даже этого не было. Я на самом деле жалкая.
— Эй, не будь так самокритична. Всякое бывает, иногда нас затягивает в трясину так глубоко, что до лучшего в жизни уже не достать. Дай мне руку.
Он протягивает свободную ладонь между нашими сиденьями. Его длинные пальцы застывают в ожидании, как шипы венериной мухоловки.
— И что мне с ней делать? — спрашиваю я.
Раник закатывает глаза.
— Просто вложи свою чертову руку в мою ладонь.
— И как это поможет?
— Ты всегда задаешь столько вопросов? В первую очередь тебе нужно привыкнуть касаться парней. Так что давай.
— Я привыкну к этому с Тео.
— Как пожелаешь, — говорит он, но руку не убирает. — Как ты собираешься держать за руку парня, который тебе нравится, если даже не можешь прикоснуться к тому, кого ненавидишь? Так мы далеко не уйдем, сразу могу сказать.
— Не используй это как предлог, чтобы затащить меня в постель, — огрызаюсь я.
— Воу, притормози. — Раник съезжает на обочину и с упреком смотрит на меня. Это так разнится с его обычным добродушным выражением лица. — Ты правда считаешь, что у меня такие намерения? Мы всего лишь подержимся за руки, принцесса, а не потрахаемся.
— Ну извини, просто у тебя репутация человека, который тащит в постель все, что движется. И почему ты все время называешь меня принцессой? Это дико раздражает.
— Потому что ты и есть принцесса! Ты никогда не трахалась, не целовалась и никого не касалась. Ходишь по университету с таким видом, будто ты из другого мира. Ты чертовски умная, высокая, красивая и величественная. Люди тебя побаиваются. Если не принцесса ведет себя так, тогда не знаю, кто.
Я открываю рот, чтобы возразить, но от шока слова не идут. Вот какой меня видят люди?
Раник фыркает.
— Слушай, я не… черт, я не пытаюсь затащить тебя в постель. Поверь, есть куча девчонок, которые жаждут со мной переспать, поэтому ты мне для этого не нужна, окей? Я изо всех сил постараюсь быть профессионалом, чтобы научить тебя. Но обучение включает в себя и опыт. Реальный опыт.
Я киваю.
— Лабораторные
— Вот и чудно. Рад, что мы пришли к согласию. Я знаю, что не нравлюсь тебе, ты считаешь меня глупым, мерзким, неприятным и еще бог весть каким, но доверять мне придется. Моя раскованность приведет тебя к Тео, ясно? Так что работай со мной, принцесса, пожалуйста.
— Тогда пообещай одну вещь.
— Какую?
— Что не попытаешься со мной переспать.
Раник вздыхает.
— Обещаю. Ты даже не в моем вкусе, окей?
— Хорошо, ты тоже не в моем вкусе.
Ухмыльнувшись, он вновь заводит машину и выезжает на дорогу.
— Похоже, теперь мы согласны с тремя вещами в этой вселенной. Кто бы мог подумать.
Через четыре светофора Раник, громко ругаясь, выключает радио, по которому играет классическая опера, и я несмело вкладываю в его руку свою. Моя кожа такая холодная по сравнению с его пылающим теплом. Я чувствую каждую мозоль на его ладони, каждый изгиб и линию. Это так отличается от нашего рукопожатия.
— Руки на самом деле очень чувствительны, верно? — произносит Раник, глядя на дорогу. — Касание ладоней заводит намного сильнее, чем ты думаешь. Все построено на держании и сжатии. Если он тебе нравится, не будь слишком очевидной. Но и не включай неприступность. Сожми мою руку.
Я сжимаю, и он резко ее отдергивает.
— Нет, не так. Слишком сильно. Ты должна быть нежной, но твердой, вот так. — Раник протягивает ладонь и легко переплетает наши пальцы. — Видишь? Теперь попробуй сама.
Я медленно повторяю все движения, но цепляюсь большим пальцем за рычаг переключения передач и в панике случайно тяну его на себя. Раздается визг тормозов, и в салон проникает запах горелых покрышек, но Раник быстро возвращает рычаг на место и останавливает машину.
— Я… мне так жаль…
Раник ухмыляется в ответ.
— Ха, только посмотри на свое лицо, это бесценно.
— Рада, что мой тихий ужас от приближающейся смерти тебя забавляет, — язвлю я.
— Расслабься. Я вожу с тех пор, как смог дотянуться до руля, мелкие перебои вроде этого — пустяки. Просто хотел тебя немного напугать. Было приятно увидеть, как ты изменилась в лице, знаешь ли. Настоящее выражение, а не то одинокое и грустное, с которым ты вечно ходишь.
Одинокое? Грустное? Я смотрюсь в боковое зеркало. Совершенно нормальное у меня лицо.
— В общем, — Раник откашливается, — у тебя почти получилось. Попробуй снова. В этот раз без попыток нас убить.
Мое сердце еще бешено колотится от пережитого опыта, но я снова вкладываю руку в его ладонь и с облегчением выдыхаю, когда наши пальцы переплетаются.
— Не все потеряно. — Его глаза искрятся, а пальцы, нежно скользя, усиливают хватку. — Вот так немного более интимно. Это означает, что между вами что-то есть. Типа любовь. Поэтому, может, ты захочешь приберечь это на потом.