Обуглившиеся мотыльки
Шрифт:
На улице холодало. Первые заморозки ударили через несколько дней после приезда Елены. Снег, к сожалению, еще не выпал, но отсутствие слякоти, гнилых листьев и луж почему-то радовало. Свежий и морозный воздух, скользкие дороги создавали праздничное настроение, заставляя оставить мысли о всех разрушенных судьбах, разбитых сердцах и непрощенных любимых людях. Они тоже покрылись коркой льда. А скоро их накроют пласты снега, холода и безразличия. Такое бывает. Просто перегорает. Просто забывается, и ты живешь дальше, с плохими воспоминаниями, но неуязвимой верой в светлое будущее. В этом природа человека. В этом его сила. В этом
Елена подошла к колледжу минуты за три, вспомнила, что взяла плеер и остановилась, чтобы достать его из сумки, включить музыку и домой уже идти наслаждаясь не только видом поздней осени, но и приятными композициями.
Девушка достала плеер, принялась распутывать наушники. Она несколько увлеклась процессом, иначе бы точно осознала, что уже давно не шла домой не потому, что дом перестал быть домом, а потому что хотелось насладиться потрясающе предпраздничной атмосферой.
Гилберт расплела наушники и в этот момент услышала какой-то стук, за котором последовало тихое, но скверное ругательство. Елена взглянула в сторону шума и оказалось, что вышедший из колледжа (или проходящий мимо, не важно) упал на землю, поскользнувшись. Он, наверное, сильно ушибся, потому что сидел неподвижно, держась за спину.
Мальвина засунула наушники и плеер в карман и двинулась в направлении к человеку.
— Вам помочь? — она увидела, что упавший не двигается — лишь держится за спину и ускорила шаг. — Вам плохо?
Человек не отвечал. Гилберт решила еще увеличить шаг. Ее внимание концентрировалось лишь на сидящем на земле мужчине, и на мгновение бдительность исчезла. Уже в метре от упавшего Елена сама подскользнулась, не смогла сохранить равновесие — ноги разъехались, координация притупилась, и Елена рухнула на землю рядом с другим пострадавшим.
— Вот же черт, — она прошептала это сквозь зубы, тоже хватаясь за спину. — Вот же дрянь паршивая!
— А вам не помочь?
Елена взглянула в сторону мужчины, быстро вспоминая о его существовании. Он сидел рядом и вопросительно смотрел на девушку, держась за спину. Елена сидела рядом и тоже вопросительно смотрела на него, тоже держась за спину. Она больно ударилась и попала в жутко неловкое положение, но почему-то не смутилась. На ее губах появилась улыбка, потом улыбка стала шире, и Мальвина рассмеялась. Она не смеялась уже давно. И дело даже не в том, что ей это не позволяли личные проблемы, внутренние дилеммы и внешние факторы. Просто было не над чем смеяться. Просто этот низкопробный юмор «Стэнд апа» или каких-то дешевых молодежных комедий — это уже не впечатляло, это было как-то мертво, неестественно.
И Елене нравилась эта забавная ситуация, и она смеялась, держась за спину, сидя на земле и никуда не спеша. Ее смех не был заливистым или каким-то будоражащим, но он определенно заражал, и сидящий рядом, осознав всю нелепость положения, тоже не смог сдержать положительных эмоций.
Девушка выдохнула, посмотрела на мужчину и снова улыбнулась. Смущение, стеснение, время — все исчезло. Не осталось ничего, кроме настоящего.
— Может, нам лучше встать, а то тут будет целая очередь?
Гилберт кивнула, медленно начиная подниматься. Они оба ушиблись, и их эпическое поднятие было еще нелепее их падения. Долго покорячившись, повздыхая и поохая, они все-таки поднялись, снова рассмеялись. Окружающие проходили мимо, оглядываясь и тоже не в состоянии скрыть улыбок. Быть может, чудес и не бывает, но атмосфера ожидания чуда определенно есть.
— Это называется, — девушка принялась отряхиваться, — не можешь сра…
Она быстро посмотрела на мужчину, а потом тут же добавила:
— Впрочем, это неважно.
Елена перестала стесняться незнакомых людей. Скорее всего, это влияние Деймона. Скорее всего, это последствия Деймона. Побочный эффект, если хотите. Осложнения, если вам недостаточно.
— Вы-то как? — спросил он. Гилберт засунула руки в карманы и взглянула на мужчину. Он был значительно моложе, чем ей показалось на первый взгляд. Он не был похож ни на Тайлера, ни на Деймона, и это радовало: неприятных ассоциаций удастся избежать. — Сильно ударились?
Девушка улыбнулась. Снова.
— Я в порядке, — она отвела на секунду взгляд, а потом вновь обратила его на мужчину. — Чувствую себя полной дурой просто…
— Спасибо.
— Я ведь не помогла, — в ее взгляде не отражалось небо, и в нем больше не было дыма или огня, но ее взор все равно привлекал внимание людей, словно в нем люди видели некий надрыв, спрятанный за беззаботностью. Словно в нем люди видели себя.
— Попытались, по крайней мере. Не многие пытаются.
Она вновь опустила взгляд, то ли смутившись, то ли не зная, что ответить. Вообще-то Елена разучилась смущаться. Вообще-то Елена разучилась чувствовать себя неловко или стесняться. Она просто привыкла принимать действительность такой, какая она есть, не обдумывая ее, не задаваясь вопросами, не мучаясь догадками. Что-то вроде приобретенного рефлекса. Что-то вроде приобретенного навыка.
— Будьте осторожны, — шатенка взглянула на него, выныривая из своего состояния и снова улыбаясь. Она не дождалась, пока он что-то ответит, а медленно пошла вперед, оставляя позади свою неудачную попытку помочь хоть кому-то.
«Надо было помочь Бонни», — шепнул внутренний голос. Резануло по сердцу. Резкая боль, мгновенная и острая. Но потом — лишь царапина и кровь.
— Девушка! — ее нагнали, обогнали и остановили. Гилберт была хорошенькой: светлые джинсы, темная и приталенная курточка, поверх которой были рассыпаны завитые волосы, неброский макияж, кошачий взгляд и загадка в словах и повадках — на такое ведутся. — Может, теперь я попробую помочь вам? Давайте, я подвезу вас?
Гилберт горько усмехнулась, опуская взгляд и на несколько минут погружаясь в воспоминания того дня, когда она села в машину Сальваторе, когда он встретил ее у театра. Это было так давно, что сейчас и не верилось, будто это вообще имело место быть.
— Когда я сажусь в машины мужчин, — она взглянула на него, словно играя в флирт, — это плохо заканчивается.
Она играла. Она играла не только с Тайлером, не только с Деймоном. Она играла с Бонни. Играла с Кэролайн, с однокурсниками, показывая себя как веселую и общительную девушку, любящую рисовать и жить. Она играла с самой жизнью, делая это неосознанно: само как-то получилось. Действовало подсознание, действовали какие-то внутренние механизмы. И это не делало Елену отвратительной или низкой. Это делало ей собой. Ведь природу черных дыр, поглощающих свет и вселяющих ужас, ученые тоже не могут объяснить, но не говорят, что это «плохо» или «отвратительно». Каждый человек — это космос. Космос неизведанный, таинственный, опасный, но красочный и по-своему прекрасный.