Обуглившиеся мотыльки
Шрифт:
— А ты тут причем?
Девушка отстранилась. Ее руки по-прежнему были на его плечах. В эту самую минуту Локвуд вдруг понял, что ближе Кэролайн, этой приезжей девочки, у него никогда никого не было. Тайлер не был уверен в том, что этот разговор — пик единения в его жизни, но он не сомневался: Кэролайн — самая близкая, самая родная, самая «самая». Может, всего лишь на одну ночь. Может, всего лишь на пару часов… Но иногда пара часов решает больше, чем пара лет. Иногда за пару часов проживаешь больше, чем за ту же пару лет.
— Потому что я тоже теперь живу с этим. Не смей
Тайлер кивнул, давая безмолвное обещание. Ему хотелось сдержать хотя бы одно обещание, ему хотелось быть похожим на Деймона, но не для того, чтобы стать лучше, а для того, чтобы не оставлять Кэролайн одну с его секретом. Ведь это будет нечестно.
Девушка отстранилась, и Локвуд отпустил ее из своих объятий. Теперь им пора вернуться к тому, чтобы соблюдать субординацию в их отношениях. Кэролайн же, вскинув голову, улыбнулась и протянула руку парню:
— Я думаю, в клубе еще остались запасы Б-52.
Тайлер кивнул, взял за руку девушку, и они оба двинулись к выходу. Перепачканные кровью ладони соприкасались, и от этого липко-грязного прикосновения по телу пробегала дрожь. Причиной дрожи были сакральные единения и безмолвные обещания, данные друг другу.
2.
Елена уперлась руками в переднее сиденье, потом протянула ногу вперед и поставила ее на сиденье, которое было расположено рядом с водительским. Затем девушка поставила вторую ногу и перелезла-таки на переднее сиденье. Деймон покосился на девушку, но решил не комментировать ее действий. Гилберт уселась, потянулась к магнитоле и включила ее. Она не надеялась поймать станцию на загородных трассах, но все же решила окончательно в этом удостовериться.
Они оставили позади четыре часа молчания и дороги. Елена выключилась на два часа, а последующие два часа она не хотела произносить ни слова. Деймон был солидарен с ней, и все, что они слушали — лишь шум ветра за окнами. К шести утра они были усталыми и выдохшимися. У них не осталось энергии продолжать эту игру в молчанку и сохранять бодрость. У них не осталось причин претворяться бодрыми и контролирующими ситуацию.
— Нужно остановиться, — произнесла Елена, выключая магнитолу. Она так и не смогла поймать станцию, и единственное, что нарушило эту стеклянную ювелирную тишину — шум помех. — Ты четыре часа за рулем после бессонной ночи, тебе следует отдохнуть.
— Осталось не так много, — бесстрастно ответил Сальваторе. Он продолжал смотреть на дорогу, которая была освещенная фарами машины. Проблески рассвета вкраплениями врывались в их мрак, немного разбавляя его темноту.
— И все же, — произнесла Елена, опираясь о спинку сиденья и поворачивая голову в сторону своего собеседника. Она по-прежнему не горела желанием с ним разговаривать. Она мотивировала свои действия банальным желанием держать Сальваторе в тонусе и не позволить ему закрыть глаза даже на секунду. — Думаю, теперь твоя очередь.
Деймон усмехнулся, но на Елену даже не взглянул. Он почувствовал боль в пояснице и сонливость, которая стала медленно охватывать его тело. Мысль об остановке в мотеле показалась не такой уж бредовой. Чувство страха притупилось, а жажда близости перестала быть такой мучительной.
— Очередь для чего?
— Для откровений, — ответила Елена, продолжая смотреть на него. Она собиралась вновь пробудить в нем страсть или ненависть — это заставило бы Сальваторе взбодриться еще на пару часов. До границы им хватило бы. — Расскажи мне о девушке, которую мы встретили тогда в катакомбах.
— С какой это стати? — с наигранным пренебрежением спросил он. На загородных трассах они не встречали попутчиков. За все время мимо них стремительно пронеслась одна машина. В остальном же их окружали полная тишина и холодное февральское спокойствие.
— Да не с какой… Просто хотелось хоть что-то знать о тебе.
— Ты хочешь что-то знать обо мне разве? — с усмешкой. Он переборол в себе желание взглянуть на нее. Ему стоило перетерпеть еще три часа, сдать автомобиль в нужном месте, получить наличку и отдать ее Коулу, после чего спокойно добрести до границы и заснуть мертвым сном в мотеле Рика. В разных номерах с Еленой.
Это показалось слишком трудной задачей…
— Ладно, — она тоже уставилась в лобовое стекло, — можешь не отвечать.
Она не ответила на его вопросы, но хотела, чтобы он ответил на ее. Деймон подумал о том, что Елена слишком обнаглела этой ночью. Он тоже позволил себе лишнего, но в их контаминации он всегда позволял себе лишнее, а она позволяла ему это делать. Теперь же все будто менялось.
— Ты любил ее? — она посмотрела на него, видимо, забыв о своей предыдущей реплике. Мысли в ее голове проносились стремительно, сумбурно. Она вспоминала об одном, тут же забывая о другом и желая всполошить в памяти третье. Она тоже не хотела заснуть.
— Любил.
— Хотел бы к ней вернуться? — тут же спросила она. В этот раз Деймон посмотрел-таки на нее. Ему стоило спросить что-то горько-едкое о Тайлере, или том же Десмонде, чтобы задеть ее за живое. Но Елена не хотела задеть его за живое, она просто хотела услышать правду.
— Не знаю, — отвернулся. Солгал — Гилберт в этом не сомневалась. Она не сомневалась, что если бы он пошел за ней в тот день, когда они впервые встретились, если бы он просто пошел за ней — все было бы иначе. И тогда, может, они были бы чуточку свободнее, чуточку счастливее, чем сейчас. Может, сейчас они бы были вполне нормальной парой. Кто знает, но, может, обычные отношения намного лучше не предсказуемых? Может, в стабильности и заключается секрет счастья?
Хотя с Тайлером такое не прокатило.
— Вспоминаешь о ней? — Елена вновь нарушила тишину. Горло горело от жажды и спиртного, а головная боль начинала стучать в висках. Все же им не стоило так долго находиться вместе.
— Иногда.
Елена повернулась к нему всем корпусом, уцепившись руками в края сиденья. Она была слишком уставшей и слишком взрослой (в контексте этой ночи) для флирта или споров, но ей отчего-то хотелось вернуть в моду их общение, хотелось обновить их сюжетику, пробудить былые эмоции. Наверное, ей хотелось этого потому, что она к этому привыкла. Ей этого немного не хватало.