Обуглившиеся мотыльки
Шрифт:
Елена склонилась над раковиной, засунула руки под холодную воду и несколько секунд просто не двигалась. Деймон был рядом. Смотрел на потерявшую себя девушку и молчал. Что он мог сделать? Что, в действительности, может сделать человек, если душа твоя превращается в золу? Как помочь девушке, которую всем сердцем люто ненавидел и за которой обязан присматривать? Чьей натуры не знал?
Елена нагнулась еще ниже и мокрыми ладонями коснулась лица, провела руками, размазывая косметику. Потом девушка еще раз заснула руки под воды — снова умылась. Снова под воду — снова к лицу. Действия
Но бежать ей некуда.
Деймон снимает куртку, сбрасывает ее на пол, потом закатывает рукава футболки и, хватая девушку за плечи в очередной раз, заставляет посмотреть на себя. Елена переводит стеклянный взгляд на парня.
— Ты слышишь меня? — произносит он обычным, спокойным голосом. — Ты слышишь меня, Елена?
Девушка кивнула один раз.
— Давай, родная, сделай это.
Он приближается к ней, берет ее руки и кладет на обнаженные плечи. Елена мутным взглядом смотрит на свои руки и переводит взгляд на Сальваторе, пытаясь понять что от нее требуют.
Души нет. Но оболочка осталась.
— Выпусти это дерьмо наружу, — он берет ее руку, сжимает в своей и пальцами ее проводит по своей коже. — Так сильно, как можешь. Так сильно, как тебе больно.
Слезы начинают подступать… Потом они скатываются по щекам, опаляют кожу, напоминают о боли, раздирающей душу на части.
— Давай, родная, — повторяет Деймон, обнимая девушку за талию и привлекая к себе, — сделай это. Просто сделай…
Елена пальцами впивается в руки мужчины, пустыми глазами смотря на Деймона. Тот кивает. Девушка закрывает глаза и, выпуская наружу рваный крик, ногтями раздирает кожу Сальваторе. Ее ухоженные и крепкие ноготки впиваются в кожу и оставляют продольные кровавые царапины. Крик вытекает из горла, как кровь — из вены, а Елена, отчаянная, брошенная и испуганная, все сильнее впивается в плоть мужчины, как обезумевшая и рассвирепевшая кошка, как зверь, желающий разорвать свою добычу не из-за голода, а из-за ярости и неконтролируемой злости.
Боль, которую испытывает Сальваторе, сильная, но вполне терпимая. Что, в действительности, может сделать человек, если душа твоя превращается в золу?
Просто быть рядом.
— Еще, — сквозь зубы процеживает Сальваторе. — Еще! Еще!
Она снова впивается в плечи, снова царапает кожу, выпуская наружу всю свою боль. Деймон крепко сжимает талию девушки, крепко держит Елену в своих объятиях, не позволяя отчаянной и фальшивой Мальвине упасть в бездну!
Руки покрываются уродливыми царапинами и ярко-алой кровью. Елена обмякает в руках мужчины. Все слезы выплаканы. Все слова сказаны.
Осталась пустота.
Деймон прижимает девушку к себе еще крепче, не позволяя той упасть. И так они стоят в ванной минут десять, если не больше.
Десять минут. Иногда это напоминает лишение свободы.
Потом Деймон отводит девушку в спальню и наливает виски в стопку. Елена не хочет вливать эту гадость в свой организм. Не хочет приглушать боль, потому что знает, что потом порция будет двойной.
Сальваторе берет стопку и подносит к губам девушки.
— Тебе нужно это.
Она, зарываясь руками в волосы, отрицательно качает головой. Деймон не знает что сломило ее. Не знает что случилось. Но это не важно. Оставляя бокал, он укладывает девушку на кровать, накрывает пледом. Садится рядом и сжимает руку Елены. Царапины болят.
Девушка аккуратно выдирает руку из руки Деймона и, зарываясь в плед, закрывает глаза. Она не произносит ни слова, но Сальваторе знает, что в такие моменты страшнее всего одиночество. Страшнее всего остаться одному. А после случившегося Елену вообще нельзя бросать.
Парень выдыхает и устраивается поудобнее. Так ему сидеть еще долго.
4.
Вечером Деймон сидел возле подъезда своего дома, поглядывая то на часы, то на окна своего дома. Он боялся оставлять Елену дома одну надолго, хоть та все еще спала. Но и уйти он тоже не мог.
Номер Дженны Соммерс он нашел в телефонном справочнике Елены. Вытащить сотовый из кармана джинс не составило труда. К тому же, надо было предупредить родственников и объяснить ситуацию. Когда Сальваторе позвонил и обрисовал ситуацию, Дженна сказала, что приедет в любую точку города и заберет свою племянницу. Сальваторе возражать не стал.
Но объяснения он желал услышать. Все-таки не просто так таблетки жрут и в истерики впадают. К тому же, произошло это уж точно не из-за безответной любви.
На улице смеркалось. Становилось холодно. Осень дошла до своего пика: золотистые листья превратились в гниль, дожди не прекращались, ветер завывал с каждой ночью все злобнее, а стрелка термометра катилась вниз. И в душах тоже становилось холодно.
Из-за угла появилась рыжеволосая женщина. Она не чувствовала холода совершенно, судя по распахнутой куртке и легкой кофте под ней. Женщина тоже выглядела не очень привлекательно: измученно, устало, поникше. Деймон узнал Дженну — в этом помог фотоопредилетель в сотовом Елены. Поднявшись, мужчина подождал, пока Дженна подойдет ближе, а потом окликнул ее.
Она обернулась и, увидев Сальваторе, несмело подошла.
— Вы мне звонили? По голосу я вас не узнала.
Дженна каждое утро провожала свою племянницу и уж вряд ли не разглядывала водителя. Теперь ей эта возможность представилась. Не зря ведь говорят, что надо быть осторожным с желаниями.
— Мы можем присесть? — Сальваторе указал на скамейку, стоящую возле подъезда. Дженна кивнула. Когда они оба сели, женщина внимательно посмотрела на друга, — как ей сказал сам Деймон, — Елены.
— Где она?
— Она спит. Мне не сразу удалось ее успокоить, — спокойно произнес Сальваторе. — Я должен был забрать ее в колледж. Елена сказала, что она заболела и не придет…
Он решил, что не стоит медлить и играть в эти глупые игры, типа: «Вам лучше не знать этого», какие часто изображают в кино. В жизни каждая секунда может уничтожить твою душу, и поэтому все выложить лучше сейчас. Ожидание убийственно.
Деймон посмотрел на Дженну.
— Меня насторожил ее взгляд и ее речь. Когда я вернулся — она была… В общем, она напилась каких-то таблеток и…