Обуглившиеся мотыльки
Шрифт:
Мередит, до этого будто бы и не существовавшая, внимательно посмотрела на Бонни, а потом тихо сказала:
— Так, может, поиск — и есть смысл жизни?
Беннет не отводила своего взгляда от чего-то незримого, но важного. Может, она вновь вглядывалась в свою душу. Может, находилась в настолько глубокой фрустрации, что и не контролировала свои мысли вслух. Но вопрос Мередит то ли был услышан, то ли почувствовался интуитивно.
— По крайней мере, никто не говорил, что счастлив там, где родился и вырос. И поэтому
Девушка улыбнулась, потом закрыла глаза и больше не вымолвила ни слова. Мередит тоже не стала вступать в дискуссию. Каждый вновь выбрал свою желтую кирпичную дорогу.
====== Глава 18. Развязать узлы ======
1.
Под вечер ситуация вновь стала обостряться. Кажется, депрессия Елены достигла своего апогея. Кажется, что дальше ничего не будет: только эта пустота во взгляде, только это поведение затравленного и забитого зверька, только враждебность и фрагментарность восприятия мира.
Когда Сальваторе вошел в спальню, то увидел, что Гилберт стоит возле открытого окна, из-подо лба смотрит на него и готовится то ли выпрыгнуть, то ли шантажировать. А еще утром эта девочка была вполне спокойной…
— Где Тайлер? — прошипела она. Елена плохо питалась, совсем не утоляла жажду, и сейчас появились плоды такой диеты. Голос стал хриплым и низким, словно девушка орала во всю глотку несколько часов подряд.
— Его нет в штате; кажется, это уже мы проходили, — Сальваторе сделал шаг вперед, а Елена — назад, и Деймону пришлось остановиться. Отличный вечерок получится, нечего сказать.
— Отвези меня к нему, — она прижалась к подоконнику, злобно и яростно смотря на своего давнего врага.
Сальваторе ненавидел, когда таких как он презирали и когда его пытались шантажировать. И ярость, копившаяся в душе к невесте своего лучшего друга, теперь тоже достигла своего апогея. Депрессия Елены. Ненависть Деймона. Два врага, чья вражда началась пустотой и не имела причин для объективных объяснений, теперь могут избавиться от своих эмоций.
Локвуд слышал оклики своей матери, но успешно их игнорировал. Он закрыл комнату Бонни на ключ, прошел мимо комнаты матери, чем и привлек внимание, и сейчас спускался по лестнице.
— Тайлер! Нам нужно поговорить, остановись!
Тайлер не собирался разговаривать и останавливаться. Лишь ускорил шаг.
Он любил свою мать, прекрасно понимал ее крики и скандалы, соглашался с ее мнением в ссорах, но теперь не собирался выслушивать нотации. В душе — тревога и какое-то беспокойство.
— Остановись, я сказала! — она схватила сына за запястье, успев нагнать его уже в холле шикарного дома. Локвуд выдернул руку, резко обернувшись, но идти дальше больше не было смысла. Рано или поздно этот разговор должен был состояться.
— Если ты насчет Бонни, то не трать время. Это пустой разговор.
— Ах, значит, ее зовут Бонни? — вспылила мать, разводя руками. — Спасибо, что спустя столько суток хотя бы представил ее.
Кэрол была в бешенстве, она как-то яростно смотрела на сына, начиная уставать от его постоянных выходок. Тайлер смело выдержал этот взгляд, который сопровождался молчанием.
— Или теперь ты волонтером решил стать?
— Гинекологом, мам. Гинекологом, — с насмешкой произнес Тайлер.
— Это невозможно, Елена. Иначе бы я давно это сделал.
Сальваторе не смел больше двигаться. Ему пришлось прирасти к тому месту, на котором он стоял. Елена, в неприлично кроткой футболке, с растрепанными волосами и до ошеломления красивыми ногами, будоражила похлеще звезд порно индустрии. Но вот только Сальваторе не испытывал ни сексуального влечения, ни чего-либо еще. В сознании пульсацией билась лишь одна мысль: слишком долго он не выходил на ринг.
— Я спрыгну, если ты не отвезешь меня, — процедила Елена, и у Добермана создалось чувство, будто сама девушка смотрит как бы сквозь него.
— Такие длинные предложения… Значит, ты идешь на выздоровление.
Ему надо было потянуть время. Он незаметно оглядывал комнату, просчитывая все свои шаги. Давно уже он не продумывал стратегию… Аж в душе что-то всколыхнулось!
— Я спрыгну! Отвези меня, черт тебя дери, к Тайлеру! — закричала Елена. Теперь неизбежна еще одна истерика. «Что ж, — подумал Сальваторе, — повеселимся».
— Прекрати хамить, — взъелась Кэрол, подойдя к Тайлеру. Правда, смотреть на сына приходилось снизу вверх, что немного ухудшало ситуацию для женщины. — Я не потерплю притон в собственном доме!
С цепей сорвались все монстры, сидевшие в сердце и Локвуда и его беспокойной матери. Тайлер вспомнил Елену, которая в это время тоже рвалась на свободу, вспомнил ее серьезное к нему отношение. В контраст к этому появились воспоминания о матери. О ее терпимости и внимании, но еще и о презрении, смешанном с насмешкой.
Парень прищурился, а потом вкрадчиво спросил:
— Что тебя не устраивает на этот раз? Она живет в моей комнате, почти ничего не ест и не выходит из комнаты! Что не так?
— Она — всего лишь грязная и паршивая потаскушка, вот что меня не устраивает!
Сальваторе отступил на шаг назад, но Елена не стала отходить от распахнутого окна. Она злобно таращилась на Добермана, не помня, почему именно ненавидит этого человека. Деймон снял кофту, откинул ее на кровать. Оставшись в одной футболке, он провел рукой по волосам, словно решаясь на что-то.
Цепи оборвались. И теперь все монстры выбрались наружу. Не успокоятся они пока не получат своего.
— Хорошо, я сейчас позвоню ему. Только выйди хотя бы в коридор.