Объятые пламенем
Шрифт:
– А что если так?- спросила я, обходя его. Его глаза были чистой, отполированной медью, единственное зеленое свечение исходило лишь от естественной полосы вокруг зрачков.
– В таком случае, я скажу, что из тебя лгунья никудышнее, чем казалась раньше.
– А может мне нужно почувствовать тебя, чтобы забыть обо всем хотя бы на время, - сказала я, с вызовом сбрасывая пальто с плеч.
– В конце концов, у меня был ужасный день, и я знаю, что твой был еще хуже.
– Ты знаешь?
– его глаза были подобны стали.
– Ты думаешь, я никогда не убивал хороших ребят? Я убил тысячи.
Неужели он действительно пытается подать это так, будто Самир
– Когда ты думал, что я отрицаю тот факт, что Максим меня изнасиловал, ты сказал, что не нужно продолжать лгать тебе или самой себе, иначе это разрушит меня изнутри.
– Я положила руку ему на щеку так же, как он всего несколько месяцев назад.
– Сейчас я говорю тебе тоже самое. Перестань лгать о том, что это делает с тобой, Влад. Иначе ложь будет расти, пока не отравит тебя.
Он молчал, а щиты всё так же оставались высокими и непроницаемыми. Я сжала зубы. Почему ему так сложно признать то, что мы и так знаем.
– Или ты винишь в этом меня?
– внезапно спросила я. Может именно это он мне не говорит?
– Если это так, ладно, - поспешно продолжила я.
– Я смогу это пережить, чтобы ты не чувствовал, даже если ответственность ляжет на меня, что еще больше доказывает тягу твоих врагов использовать твою любовь ко мне против тебя. На твоем месте я бы тоже злилась, так что…
– Я не виню тебя, - прервал он меня, отталкивая в другой конец комнаты.
– Мне не нужно было публично объявлять о моей любви к тебе, женившись на тебе, но я это сделал, поэтому вся вина за это лежит на мне.
– Не вся, - тихо сказала я, и у меня заколотилось сердце.
– Самир умер из-за меня. Это и моя ошибка, и если это причиняет боль мне, а я знала его всего пару месяцев, представляю, что это делает с тобой.
– Ох, ты и понятия не имеешь, - сказал он, и мое подсознание на мгновение застыло, когда в его стенах образовалась трещина, выпуская малую толику его чувств. И так же быстро всё закончилось, и хотя я не смогла точно разобрать, что Влад чувствовал, поняла, что он и близко не был таким отстраненным, каким хотел казаться.
– Я знаю, ты расстроен, - сказала я, наседая.
– Иначе не пытался бы так яростно скрыть свои эмоции. Перестань. Именно это и подразумевалось в части "и в горе" свадебной клятвы, и я подписалась на это, так же как и ты. Если мы пройдем через это, то вместе.
– Твое желание узнать мои чувства - лишь иллюзия.
– Когда он заговорил, зеленый огонек забрезжил в его глазах.
– Однако раз ты настаиваешь, отлично. Я чувствую облегчение.
У меня вырвался стон, на что его губы скривились.
– Я не жду, что ты поймешь, потому что ты никогда не убивала кроме как в целях самозащиты. Это совсем иначе, забирать жизнь, когда ты не руководствуешься просто инстинктом самосохранения. Отложить в сторону злость и месть, как движущие силы. И это не просто отличается, это может быть сложным. Добавь сюда заботу о человеке, и дело не только в этом. Для этого требуется особая степень отстраненности, которая отсутствует у большинства людей. У меня она есть, Лейла. Я приобретал ее веками, и время научило меня, что, когда мне нужно сделать что-то необходимое, но все же неприятное, лучше всего покончить с этим как можно скорее.
– Он помолчал, а затем продолжил: - Но не поэтому я рад, что всё закончилась и не
– Я разинула рот от услышанного. Должно быть, мои бурные эмоции, отразились на лице, потому что Влад насмешливо фыркнул.
– Как я уже сказал, в действительности ты не хочешь знать, что я чувствую. Возможно, в следующий раз, даю слово.
Глава 28
– Нет, - прошептала я.
– Несмотря ни на что, я хочу знать правду.
– Да?
– Он повернулся, резко прижал меня к себе, опаляю кожу спину руками.
– Как на счет такой правды? Я волнуюсь лишь о твоей безопасности, и не имеет значения, кого надо убить. Я настолько эгоист, что это делает меня монстром даже в глазах врагов, ты действительно хочешь знать?
Так же быстро, он оттолкнул меня и скривился в жестокости, так противоречащей эмоциям, начавшим рушить щиты.
– Или же ты в ужасе, точно зная, чем я могу поделиться?
Я уставилась на него, пытаясь и не сумев разобрать собственные мысли под потоком эмоций. Нет, я не в ужасе от жестокого, практического мышления на счет убийства Самира.
Я должна была понять, что та же твердость, позволившая Владу преодолеть многовековую трагедию, и сейчас не даст горю покалечить его, даже если он позже и в своей манере, будет оплакивать потерю Самира.
Но я боялась того, что это означало для Гретхен. Влад только что подтвердил худшие подозрения о том, что он бы сделал, узнай о вероятности перенести заклинание на неё. Он поставил бы мою жизнь против Гретхен, и, по его словам, выбор очевиден.
Но если бы мы нашли Мирсея, все бы были в выигрыше, и сейчас у нас есть реальный шанс его найти. Мне просто нужно, чтобы Влад не узнал о возможности перенести заклинание. А когда мы спасем Мирсея из лап похитителей, я всё расскажу. Пока же...
Я нарочито медленно пошла к нему, давая возможность прочитать эмоции в моих глазах.
– Я уже говорила, ты не рыцарь, а дракон. И мне плевать. Плохого или хорошего, я буду тебя любить, Влад.
– Я обняла его и встала на цыпочки, чтобы смотреть ему прямо в глаза.
– Если ты не будешь горевать по Самиру, пока всё не закончится, я буду горевать за нас обоих, но, не смотря ни на что, не прекращу тебя любить.
Он подался вперед, сокращая оставшиеся между нами сантиметры.
– Хорошо, - прорычал он мне в губы.
– Потому что я отказываюсь жить без тебя
Он поцеловал меня, жестко, с голодом и требовательно. В это мгновение все его щиты рухнули, и на меня хлынул полной силы поток эмоций, заставляя дрожать в руках Влада.
Облегчение и ярость, страсть и любовь, отчаяние и желание, скорбь и жажда мщения. Всё это поглотило меня, заставляя почувствовать себя тонущей в океане.
Я ответила на поцелуй, цепляясь за одежду Влада с такой настойчивостью, которая могла быть моей или его. Я не могла сказать. Все, что я знала, это то, что нуждаюсь в нем, и не могу больше вынести, чтобы не почувствовать его кожу на моей, или чтобы наши тела настолько сплелись, насколько переплелись эмоции.