Он шутил: «Разговоры на первое, ты на второе»,целовался по-взрослому и не хотел прощаться.А потом скопировал нежность киногерояи сказал, что у нас в запасе около часа.Потушил окурок о блюдце на подоконнике,подошёл к двери, щелчком протолкнул задвижку,никого же нет… наверное, так спокойнее.Я люблю тебя. Но бывает, что – ненавижу.Помню тусклую лампу, часы и диван разложенный,помню радио – «Подмосковные вечера» поют,я была неловкой, нежной, слегка настороженной,и всё время казалось: ключ о замок царапает…Допивали чай, подошёл твой папа… молчалаи смотрела в чашку, зажав кулачок от боли.Провожал домой, прижимался как бы случайно,всю дорогу болтал о своём дурацком футболе.Первый раз – неужели он не достоин лучшего,чем вот так, на скрипучем диване, с дворовым мачообесценивать счастье – ворованное, колючее,засекая время, как на футбольном матче…
Он
постони, мол,
«не надо, сжалься…»,будь же гибкой, сродни плющу,вот поклянчи, поунижайся, а потом я тебя прощу,в тихом плаче распялив губы, пошепчи мне, пошелести,начинай же: мол, не могу, мол, без тебя не могу, прости.а не станешь – тогда не очень-то и хотелось. да не реви,без тебя претендентки – в очередь, по расчёту и по любви.мне-то, в общем-то, фиолетово, но они – не тебе чета,и раскованы, и без этого – «стоп, достаточно, всё, черта»,море денег, любви, гламура, рестораны, юга, такси,так что ты не сиди, как дура, и прощенья давай проси.ну же, громче, давай, не слышу. улыбается свысока:так и сдохнешь ты серой мышью, старой девой без мужика,вот он сердится: мол, не то всё… он – святое, твоё, ничьё…но при этом – хорош чертовски. в теле паника и нытьё.он роняет слова тугие, потешается вдрызг и всласть,но при этом – глаза такие, что вот так бы и отдалась,век таскать бы его обноски, петь от радости в западне…он прощает по-казановски. примиренье – «иди ко мне»…вот и всё. расцепились, вялый поцелуй… потерпи, не ной.и самой смешно от усталой, каждодневной мольбы ночной:пусть продлится вот эта дольче вита, господи, ну рискни,сохрани его на подольше, мне, рабе его, сохрани,ты же милостив, ты же можешь – чтоб не выть,не лежать пластом…пусть он будет моею ношей, пусть он будет моим крестом…
«Что наша связь?..»
Что наша связь? —Не счастье, и не грязь,И не постылый брак,А так…А так же, как у всех.Не стыд, не грех,А горестный уделЕдинства телБез единенья душ.На сердце сушь.И наважденья час,Изнеможение закрытых глазИ губ закушенных, и слов навзрыд.Ярчайший взрыв,На грани боли – наслажденья зов.Что перед ним и стыд, и кровь, и кров…Всё было так…Но остается мрак,И вот любовь уже не храм – кабак!И послевкусье горького винца…До капли, до концаУходит свет. Вновь холод и озноб,Что наша связь – смешной калейдоскоп,Стекляшек вязь…А тело помнит грязь,И я держусь уверенной рукойЗа горький, обретённый вновь покой.Но вдруг – из бездны, из её глубинЛюбви забытой – незабытый гимн!Нестройный хор коварных голосов…На грани боли – наслажденья зов.
Соперница
(Ненависть)
Дельный совет, о да, возлюбите ближних,дальних и всяких-разных – такой пустяк.Я бесконтрольно, беспомощно ненавижу,злобствую… оказалось – могу и так,если поток сознанья сосредоточенчёрной воронкой, взбесившейся кутерьмой,ты надоела, ты мне мешаешь, очень.Это до отвращенья (к себе самой).Молотом по вискам – пропадаю, глохну,губы кусаю, до Бога не достучась.Эй, дорогая, тебе там ещё не плохо?Хоть вполовину, в четверть, в сотую часть?!Ты же смогла прокрасться к нему, прорыться,видя во мне простофилю, но не врага!..А посиди у разбитого у корытца,у прогоревшего, стылого очага,в пропасть и в ад кромешный сверни с дороги!Что же я… всхлипы, проклятия вразнобой…А, подниму бокальчик – твоё здоровье.Ты надоела. Царствуй, и чёрт с тобой.
Найди
тишина – будто ком в груди,ночь – исплаканная, блажная.так бывает. одна, одна я.безнадёжно сиплю: «найди…»одиночество затаив,от никчемности холодею.репутация старой девы.потрясающий мой наив.неужели и ты один?!как представлю – мороз по коже.несчастливый, родной. такой же.ты, воззвавший ко мне: «найди…»ты – мой вымечтанный, живой,ты – мой выплаканный ночами,поразительно, изначальномой… достаточно? о, с лихвой…я хотела, чтоб на ветруцеловались мы у подъезда,чтобы вскоре – твоя невеста,(а не гостья в чужом пиру!),чтобы дети… чтоб сын и дочь,чтобы ты обнимал с порога,(здравствуй! – голос легонько дрогнул),чтобы дома – смешной галдёж,чтоб не мучиться посредипосторонних семейных счастьиц!чтоб лучиться, чтоб излучаться,растворяясь в твоём «найди»!..губы – шёлк,наслажденье – шок…взгляд – ожог,и волной по телу…чтоб на зов спешить оголтело,чтобы вместо «найди» – «нашёл»!..чтоб воскресный поход в кино,чтоб щекою к плечу – блаженство…мне отказано в самом женском.не сподобилась. не дано.
«В стеклянных кружках уютно пенится…»
В стеклянных кружках уютно пенится,А в баре сумрачная жара.Нет, я не враг тебе, не соперница —Твоя обманутая сестра,Возьми его и держи на привязи,На поводке, на крючке, на шнурке!Ведь он – родниковый глоток без примеси,Шальной вираж и крутое пике,Ты доля его… но не доля – долька! —Одна из долек, одна из вех,Кричишь: он мой! Но спроси: надолго?– О нет, – отвечу тебе за всех…Терпи, люби, обмирай восторженно!А время пущено во всю прыть,Потом не жалуйся: мол, за что же мне?Отвечу:– Только за право быть:И вознесенной быть, и униженной,И красить жизнь в иные цвета,Легонько гладить затылок стриженый,И лоб, и складочки возле рта…А позже – тихо задуй свечу свою,Забейся в норку, замри в тени.Он твой – смирилась. Он твой – сочувствую.Спасать не стану – уж извини…
Отпусти
О этот голод по тебе —Утробный, жадный и бесстыжий!Так отпусти же, отпусти же…Но не отпустит, хоть убей.Прощенье – это ремесло,Забвенье – выгода мирская,Так отпусти – как отпускаютГрехи – безгневно и светло…Ну, оброни меня, как лист,Коснись его шершавой кожи,Он весь морозом искорёжен,А ветер гонит: «Шевелись!»,Но там, внизу, на мягком ложеЕго собратья заждались.Печальным древом у рекиСтою в безветренном покое:Тут – жизнь, а тут – уже сухое…Давай, не бойся, отсеки!Высвобожденье. Боли нет,Одна продуманность ухода.О милосердная природа —Она и в смерти носит свет,А я – хотела быть живой,То смерч, то волны, то грозу мне!Насколько проще и разумнейЕё порядок вековой…
Немножко о женской силе и слабости
1.
…А у неё – оладушки, занавески,Наив и преклоненье – берёт зевота.С недавних пор эта штучка – твоя невеста,Нежна, слаба и женственна… и всего-то?А я боюсь покоя: рутина… -тина…Лихая атаманка и стихоманка,А я такая сильная (аж противно),Что всё пошло насмарку и наизнанку.К окошку вечер зверем прильнёт осклабясь,Кружить по кухне будет настырной мошкой.Смотри-ка, эту он полюбил – за слабость.Меня – за силу – бросил: решил, что можно…И что теперь на чужой каравай коситься,Ах, зелен ваш виноград… у меня украден!Пока не поздно, к Светке бы напроситься,Купить винца бы (кстати о винограде).
2.
… А всё ж подруге многое невдомёк.Вспылит: «И что, парней не осталось, кроме?!А он – ещё наплачется. И поймёт.Нам тридцать лет – не рано себя хороним?!Ещё найдёшь, и встретишь…» Ага, сейчас.Друзья, работа – лица одни и те же.Осталось – бывших мальчиков изучать.Красавиц корчить… самооценку тешить.И мне казалось кисленькое винцоГустым, вошедшим в вены и в кожу ядом.И лезло бабье, глупое: «Вот и всё.Сергей-Серёженька, милый, а как же я-то?!»
3.
…А завтра – в офис, чёрт бы его побрал.А завтра гуще грим, голова тупее.А завтра фыркать – девочки, всё, аврал!(Отдел-то в курсе нашей с ним эпопеи).Хохмить в курилке: «…гений! величина!Да хоть вздохну, отдохну от него на время!»Не убедила… Завтра мне начинатьЗаведомо провальный аутотренинг.Не причитать, не выть, не рубить с плеча,Не возмущаться – думать и защищаться.И поправлять себя, невпопад шепча:«Послушай, будь ты проклят, вернее, счастлив…»
«Ещё ты не полюбишь так, как я…»
Ещё ты не полюбишь так, как я.Ещё ты не разлюбишь так, как я.Ты слышишь музыку, от слёз немея,А я уже не плачу, не умею…И от тебя судьба умело прячетСвой чёрный лик, и слишком много значитОдна любовь, и в этом вся беда!Но что тут сделаешь, ты молода.Ты молода! И мыслей тяжкий гнётУлыбки юной не перечеркнёт.Ты слышишь только то, что говорят,А я устала верить всем подряд.И да хранит судьба цветок весенний,Беспечной юности прекрасное творенье.Ещё ты не полюбишь так, как я.Ещё ты не разлюбишь так, как я.
Её свадьба
Лепестками белыми кропили —белой свадебною ложью,клятвами и кольцами венчали,а ещё плясали, пели, пили,выкликали заполошно«Горько!» – и по кругу, всё сначала…Время свадеб, солнечно-прохладенавгуст. Видишь, я не плачу,я задачку про себя решаю:может быть, я слишком зауряден? —но зато я по-собачьиверен был тебе, жена чужая…У меня всё прочно и на совесть,я же не герой романсови романов, титулованный бродяга…Я не Дон Кихот, я приспособлюсь,я, скорее, Санчо Панса,этот хитроумный симпатяга…Тамада играет на баяне,в окнах розовое солнце,гаснет вечер, медленно пьянея.Что ж так больно-то? Я тоже пьяный,До свидания, Альдонса,и – спокойной ночи, Дульсинея…Хмель уйдёт, по крохотным алмазам,по осколкамсоберу я свадебное действо.Мог ли я подумать, как опаснослишком долгооставаться другом детства…