Обыкновенная война

Цеханович Борис Геннадьевич

Как обычно в 23 часа я с сержантом Торбан заступил на дежурство. Небо было чистое и всё усыпанное частыми и яркими звёздами. Из-за горизонта вылезла багровая и огромная луна, обещая яростно освещать своим призрачным светом всё вокруг на протяжении всей ночи. Это меня особо радовало, так как осветительных ракет у меня было уже мало. Но они и не нужны были. Раз в три – пять минут с мягким шелестящим звуком прилетали с огневых позиций около станции Примыкания осветительные снаряды и освещали всё кругом: Чечен-Аул, поля, кладбище, хребет с лесом, да и нас тоже. Через минуту, как гас осветительный снаряд, высоко в небе разгорался факел осветительной мины, который медленно и величаво опускался на парашюте к земле, освещая всё вокруг в течение сорока секунд. А в перерыве между ними в небо взлетало две-три осветительные ракеты, которые пускала пехота. Так что с освещением местности проблем не было. Дежурство проходило

спокойно. Тревожили только отсветы фар машин боевиков, которые шастали на противоположной стороне Чечен-Аула, но с ними работал Игорь. Из недалеко стоявшей КШМки, из открытого люка, изредка доносился голос Кириллова, подающего команды на огневую позицию своей батареи. Как правило, после команды, со стороны станции Примыкания прилетали снаряды и рвались в деревне или на противоположной окраине населённого пункта, пытаясь нащупать машины. После разрывов отблески фар гасли, а потом вновь возникали, но уже в другом месте. Ночь перевалила на вторую половину, всё реже и реже стали доноситься команды Кириллова, а солдат, охраняющий его машину, стал всё чаще и чаще прислоняться к броне и дремать. Ушёл спать, сменившись Торбан, а вместо него в стороне от меня по дороге стал выхаживать Чудинов, прикрывая командный пункт батареи со стороны зелёнки, в ста метрах от нас. Луна находилась в зените и освещала землю таким ярким светом, что было видно километра на три вперёд, а я уже какое-то время ощущал, что мне пора бы облегчиться по большому и поэтому приглядывался, где это можно лучше сделать. А лучше чем берег арыка ничего поблизости не было. Осторожно спустился по крутому, каменистому спуску к воде, тихо звенящей среди камней, и настороженно присел, помня о вполне возможно пробирающихся боевиках с большими ножами в руках. Но всё было спокойно и тихо, ничего не предвещало каких-либо подвохов. Уже спокойно разложил оружие и другое имущество на берегу около себя, спустил штаны и с удовольствием присел, подтащив к себе автомат. В руках вертел заранее приготовленную бумажку и при ярком свете луны даже попытался прочитать, что там написано, но от этого увлекательного занятия меня отвлекла громкая брань капитана Кириллова, который материл своего задремавшего солдата.

– Солдат, ты идиот. Ты, что хочешь, чтобы нас, как чапаевцев вырезали? Скотина, если о себе не думаешь, то подумай хотя бы о других. – Послышался звучный удар оплеухи, который я полностью одобрил.

– Товарищ капитан…, товарищ капитана…, да не спал я. Я лишь крепко задумался…. Да, да.., я вас видел, видел…, но задумался, – я похохатывал и наперёд знал, что будет дальше – как будет оправдываться солдат и что будет дальше делать Кириллов. Но война и здесь внесла свои коррективы в эту извечную армейскую быль.

– Как задумался? А почему ты, сволочь, не контролируешь арык? – Теперь задумался я. А как нужно контролировать арык?

Щёлкнул запал, тёмной тенью граната прочертив плавную дугу, упала в десяти метрах и взорвалась, обдав меня брызгами и осколками, которые защёлкали вокруг по каменистому обрыву.

– Товарищ капитан, – послышался голос солдата, – я сейчас с автомата ещё прочешу арык…

Послышался звук передёргиваемого затвора и пошла первая длинная очередь. Фонтанчики от пуль стремительно ринулись в мою сторону и тут мне стало не до размышлений. Схватил в охапку автомат, одним движением накинул на шею портупею с подсумками под патроны и гранат. Другой рукой подхватил штаны. Бросил мгновенный взгляд через плечо на стремительно приближающуюся автоматную очередь и, понимая, что через пару секунд она перечеркнёт меня, на полусогнутых ногах ринулся по крутому берегу вверх.

– Вижу, вижу…, – радостно завопил солдат и дал вторую длинную очередь, – душара к противотанкистам побежал.

Пули защёлкали сзади по камням и несколько осколков от камней больно ужалили меня в голую задницу, но это только придало мне резвости и сил. Пули били всё время сзади и не успевали за мной, я их опережал на какую-то секунду. И если бы кто-нибудь мне сказал, что гусиным шагом так быстро можно бежать, да ещё вверх, да по крутому склону, я бы никогда не поверил. Но сейчас пять метров крутого берега арыка преодолел в течение, наверно, трёх секунд и когда клацнул затвор, выстрелив последний патрон, я уже перевалил насыпь и сидел в её тени.

– Ни хрена себе, «по большому» сходил. Чуть не убили…

Около своей КШМки шумел Кириллов, собирая солдат и выстраивая их в цепь для прочёсывания территории, по дороге растерянно бегал Чудинов и робко звал меня. Из землянки доносился взволнованный голос Кирьянова, подымающего солдат по тревоге, но меня сейчас занимали другие вопросы.

Первый – Посрал или нет? Второй – Если посрал, то куда? На берег вывалил или всё-таки в штаны? Этот момент я вообще не помнил. Осторожно потянул перед штанов вперёд, чтобы

туда заглянуть, или хотя бы понюхать, но из этого ничего не получилось. Тогда, набравшись духу, решительно сунул руку в штаны и зашарил там, ожидая каждое мгновение вляпаться во что-нибудь липкое и противное, но облегчённо выдохнул. Всё было нормально – штаны чистые и сухие. Значит – успел все дела сделать ещё на берегу. Я выпрямился и стал спокойно застёгивать брюки, когда на меня с трёх сторон с автоматами наизготовку выскочили солдаты, Кириллов, Чудинов и замполит, последний, правда, был без автомата и сонно щурился на меня.

– Боря, к тебе душара в батарею заскочил из арыка. Давай, прочешем твоё расположение, – заполошно стал объяснять мне Игорь.

– Игорь…, какой душара? Это я посрать пошёл на берег, а вы меня чуть не убили. Как в штаны не навалил – не понимаю? – Такого хохота этот берег арыка наверно никогда не слышал. Но когда прибежали на шум солдаты второго взвода с командиром взвода и я показал, как бежал на полусогнутых ногах вверх по склону, да со спущенными штанами – мы завалились от смеха по новой. В конце я сам уже руками держался за щёки, так их заломило от смеха. Насмеявшись, мы разбрелись по своим местам и продолжили нести службу.

В семь часов утра вызвал к себе санинструктора, воткнул лопату в землю в тридцати метрах от землянки: – Товарищ сержант, вот здесь через два часа оборудовать добротный туалет. Я его первый и испробую.

Погода стояла солнечная и к десяти часам утра солнце пригревало уже вовсю. Замполит со старшиной ушли в штаб полка, а я начал проверять инженерное оборудование позиций взводов. Третья рота уже снялась и ушла, так что теперь нам надо было надеяться только на себя. Пришёл Кириллов и огнём из противотанковой установки мы взорвали ещё две цистерны на складе ГСМ, четвёртую сумели добить танкисты. После таких праведных трудов я сидел в землянке и пил кофе, когда услышал с улицы весёлые крики, свист и улюлюканье солдат. Быстро поставив кружку с ароматным напитком на стол, выскочил на улицу и увидел, как со стороны штаба по дороге замполит со старшиной за верёвку ведут достаточно упитанного бычка.

– Борис Геннадьевич, раздавали там, вот я на батарею и взял. Тут мяса на неделю. – Алексей Иванович с гордостью, как будто он сам его вырастил и выпоил со своих рук, по-хозяйски похлопал бычка по крупу, а я обошёл животину кругом. Бычок огненно косил на меня фиолетовым глазом, но стоял спокойно.

– Старшина тащи сюда мой фотоаппарат – фотографироваться будем около первой добычи.

Солдаты весело засуетились и начали принимать различные позы около животного. А когда отщёлкал пять кадриков с солдатами, то решил сам сфотографироваться. Водитель со второго взвода Валера Большаков взял в руки фотоаппарат, приготовился снимать, а я направился к бычку. Но бычок, до того стоявший смирно и спокойно, внезапно сорвался с места и, наклонив низко голову с уже приличными рогами к земле, ринулся на меня. Я только успел протянуть руки вперёд и крепко схватить его за рога, но тот уже набрав скорость, сбил меня с ног и потащил по земле, мотая головой, пытаясь освободиться от тяжести, но я понимал, что если отпущу руки, то он меня банально затопчет или запорет рогами. Все заполошенно кричали, суетились, не зная как меня выручить. Кто-то попытался ухватить бычка за хвост, кто-то гулко огрел его палкой по боку, отчего тот ещё больше взъярился и бешено замотал головой.

В этой ситуации не растерялся только один Чудинов, мгновенно скинув с плеча автомат, он подскочил сбоку к бычку и тремя выстрелами в ухо застрелил его. Я едва успел увернуться от рухнувшей туши. Встал, тяжело дыша: – Блин, суток не прошло, а меня второй раз чуть не убили. Молодец, Чудинов, если бы не ты, так он меня на рогах к духам и утащил.

Отдав распоряжение старшине, чтобы он организовал разделку туши, отошёл с Кирьяновым в сторону: – Ну что там, в штабе, Алексей Иванович, слышно?

– Просили вам передать, что совещание будет каждый день два раза. Утром в девять часов и вечером в семнадцать часов. А так, в принципе ничего. Артиллерию подтянут к нам, с нашим взводом – дня через три. Да и всех остальных к этому времени сюда перетащат. А всё остальное в рабочем порядке. Да, ещё говорят, что первый батальон занял коньячный завод в Гикаловском. Коньяка – до фига и нам бы неплохо коньячка перехватить, а то этот спирт уже в глотку не лезет.

Через два часа бычок был разделан, а мясо было развешено на ветвях дерева в расположении командного пункта. Каждому взводу было выделено достаточное количество мяса и целый день солдаты варили себе мясную похлёбку в котелках и кастрюлях. После обеда старшина привёз на машине дополнительный паёк на батарею, куда входила колбаса сырокопчёная – палок десять, целых два круга сыра, с десяток банок сгущёнки и несколько десятков яиц. Если так и дальше будут кормить, то воевать можно.