Обыкновенная жадность
Шрифт:
— Я и не сомневаюсь, — тепло произнес Саша, поднимаясь из-за стола, — что так все и будет. А насчет засады я и сам не слишком огорчился, при данном раскладе организовать ее быстрее мы просто физически не могли. Вот Славка Грязнов — тот и правда расстроился.
— Я это поняла по его звонку, — усмехнулась Ирина. — До сих пор он нам в четыре утра, по-моему, ни разу не звонил!
— Ладно, не злись на него, он больше не будет. Ты ж на Патрика не рассердилась? А он вообще в половине третьего звонил!..
— Патрик — совсем другое дело! — строго произнесла Ирина Генриховна. — Он в противоположном
— Часть из них и вовсе срочные… Я тебе не успел сказать: Славский, узнав, что Роман Белецкий исчез и, скорее всего, убит, завтра впервые за эти пятнадцать лет вылетает в Москву!
— Да ты что?! — Глаза его жены вновь вспыхнули целым снопом синих искр. — Ой, Шурик, чует мое сердце — эта девочка несчастная, Марта, права: если бы Славский был убийцей… ну, заказчиком… он бы ни за что сюда не полетел!
— А может, он просто такой хитрый? — прищурился Турецкий. — Может, как раз в расчете на такое вот рассуждение и решил посетить родину, дабы отмазаться от возможных подозрений?
— Ну, не знаю… — Ирина пожала плечами и задумалась.
— Во-во… Я тоже не знаю. — Саша посерьезнел и вздохнул: — Ладно, Солнышко, мне и правда пора.
— А что еще важного сказал твой Патрик?
— А-а-а… Ну да, действительно… Оказывается, уж не знаю, как ему это удалось столь быстро выяснить, по крайней мере один интересный московский контакт у Славского имеется! Двоюродная сестрица, которой все эти годы от братца шли ежемесячные переводы на весьма крупную сумму денег… И сумма, и адрес дамы, и ее имя-отчество ждут меня на рабочем месте в виде факса, который Патрик наверняка давно отправил… Все, Ирка, я побежал!
— Просто не знаю, не помру ли я от любопытства до вечера? — вздохнула Ирина Генриховна и тоже поднялась из-за стола.
— Я тебе скажу, как не помереть: сейчас ты позвонишь в свой институт, отменишь сегодняшние занятия и уляжешься спать! У меня, сама знаешь, такие беспокойные ночки, как сегодня, почти привычка, а у тебя вон синяки под глазами. Ты поняла меня? Спать!
Жена явно собралась ему возразить, но, слегка поколебавшись, передумала и кивнула:
— Честно говоря, я и сама собиралась выспаться. Вот только что на работе наврать, не знаю.
— Тебе и врать не надо! Кто у нас вчера со своей диетой допрыгался?
— Я! — весело ответствовала Ирина. — Шурик, ты — гений, я уже и забыть успела. Все! Объявляю сегодняшний день Днем Спящей Царевны! А тебя — Принцем, обязанным разбудить меня классическим способом!
И, вполне удовлетворенные друг другом, они наконец расстались.
Особняк, выстроенный около трех лет назад Виктором Банниковым, располагался на самом деле не в Переделкине, а в Новопеределкине, которое законные и, можно сказать, коренные жители писательского дачного поселка презирали всей душой и считали, что данное новообразование не имеет к ним никакого отношения.
Валерий Померанцев ожидал увидеть здесь то, что уже не раз наблюдал в подобных элитных местах для богачей: дом Банникова он заранее нарисовал себе как очередную уменьшенную копию замка средневековых рыцарей за не менее чем трехметровым забором из бетонных плит, снабженным колючей проволокой и видеокамерами. Ничего
Забор, разумеется, был, и довольно глухой и высокий — не менее чем метра два с половиной. Однако никакого железобетона не наблюдалось: просто крепкие, плотно пригнанные одна к другой доски, из них же сработаны и обычные ворота а-ля русс — с затейливым резным верхом, выступающим над забором, и узенькой подворотней. Рядом — небольшая дверца с кнопкой и неизбежным встроенным микрофоном. Сам дом Померанцев увидел, только войдя на территорию особняка, после того как переговоры с невидимым глазу охранником были завершены и узкая, тоже плотная дверь, щелкнув каким-то внутренним механизмом, открылась.
Охранников, кстати сказать, встретивших Валерия Александровича, было двое. Ступив на вымощенную обыкновенным красным кирпичом дорожку, Померанцев и увидел особнячок — в глубине участка, за голыми кустами и деревьями, обступавшими ведущую к нему пешеходную тропу. Рядом с тропой от ворот шла не слишком широкая подъездная дорога, уходившая куда-то за дом. Собственно говоря, жилище Банникова здорово напоминало Валерию сильно увеличенную в размерах избу Бабы Яги. Правда, вместо куриных ножек особняк, сработанный из дерева, подпирал бетонированный, выкрашенный зеленой масляной краской фундамент. Этаж — всего один, зато наверху, под острой двускатной крышей, имелась мансарда… Что ж, у каждого свой вкус и свои потребности.
Померанцев знал, что Банников холост, а бессемейному человеку краснокаменные дворцы с башенками и десятками комнат вроде бы действительно ни к чему…
Один из охранников между тем закончил изучать его удостоверение и, вежливо отступив в сторону, сделал джентльменский жест рукой, пропуская Валерия:
— Прошу… Виктор Александрович вас ждет.
Банников, судя по тому, что встретил следователя на пороге небольшого, но уютного холла, действительно ждал. Пока шел неизбежный обмен именами-отчествами, Померанцев успел оглядеться.
Изнутри особнячок тоже оказался отделанным исключительно деревом, только маленький камин — традиционный атрибут загородных домов — в качестве исключения и, очевидно, в целях противопожарных со всех сторон был отделан темно-красным мрамором или очень удачной его имитацией. В камине весело плясало потрескивающее пламя, в воздухе витал запах сосны. Если добавить к этому мягкую мебель из белой кожи, перемежающуюся с вправленными прямо в стены зеркалами, горевшие повсюду бра из хрусталя и тоже зажженную, несмотря на утренний час, люстру, обстановка холла удивительным образом диссонировала с обликом хозяина особняка.
Опустившись в предложенное ему кресло напротив Банникова, усевшегося за небольшой квадратный столик, уставленный бутылками и бокалами, Валерий пристально посмотрел на своего визави: осунувшееся и в самом деле по меньшей мере два дня не бритое лицо, небольшие темные глаза с покрасневшими, явно от излишних возлияний, белками, слегка засаленная и уже начавшая редеть шевелюра… Да, красавцем Виктора Александровича, облаченного к тому же в обычный купальный халат поверх пижамы, по крайней мере в данный момент, назвать было затруднительно… Словно подслушав его мысли, Банников нервно дернул плечом: