Обыкновенное мужество (повести)
Шрифт:
— Ага, — поддержал ее Пирогов.
— Затем и пришли, — кивнул Валентин. — Наверное, крысы да грязь…
Но в часовню войти не удалось: на окованной железом маленькой дубовой двери висел массивный «амбарный» замок.
— Вот тебе раз! — удивился комсорг, разглядывая замок и зачем-то трогая отверстие для ключа указательным пальцем. — Странно! Я сюда дня три назад приходил, никакого замка не было.
— Ну вот! Он уже успел здесь без нас побывать! — обиделась Нина. — Тебе, значит, члены комитета это ноль без палочки? Всюду сначала сам?..
Не обращая внимания на укоры Нины, Валентин сдвинул шапку на затылок и сказал хмурясь:
— Ведь не было же замка! Я сам видел… — Он еще раз потрогал замок пальцем. — Личное мое мнение такое: «Тот, кто вас жалеит», тот и замок повесил. — Валентин посмотрел на Сергея. — А ты можешь замок сломать?
— Могу, — протянул Сергей. — Здоровый… Железяку бы какую.
— Есть железяка! Сейчас принесу. — Нина резко повернулась и убежала.
Вернулась она быстро, неся в руках маленький ржавый ломик.
— Вот! — с торжеством сказала она, протягивая домик Сергею. — Вы только рассуждать умеете, а как до дела дойдет, так Нина. Что бы вы без меня делали? А я этот ломик сразу под забором приметила.
Взяв ломик, Сергей не спеша заложил его под щеколду и чуть потянул книзу.
— Постой, Сережа! — Нина приложила палец к губам и шепнула: — Послушайте…
Сергей с Валентином удивленно смотрели на девушку.
— Там… — Нина кивнула головой на дверь и еще тише прошептала: — Слушайте. Там кто-то есть… Кто-то ходит…
Комсорг поправил очки, приложил ухо к двери.
— Ты, Воронина, наверное, не выспалась? Кто там может ходить, если замок с этой стороны? Ерунда! Ломай, Сережа. Вот не думал я, что ты, Нина, трусиха. А еще «я», «я», «была бы мальчишкой»!
— Там кто-то ходил! У меня слух хороший! — рассердилась Нина и упрямо тряхнула косами. — А бояться — я ни капельки не боюсь. Ломайте, пожалуйста.
Сергей не спеша уперся ногой в дверь, кряхтя потянул за ломик. Ржавое железо напружилось, чуть согнулось, миг — и щеколда, взвизгнув, отлетела, оскалив длинные, зубы четырехгранных гвоздей.
Калмыков вынул из кармана электрический фонарик, решительно толкнул дверь и, не переступая порога, засветил перед собой. Слабый луч света выхватил из темноты кусок заплесневелой каменной стены, битые разноцветные стекла на полу, мусор, куски мокрой извести. В нос ударил запах сырого могильного склепа.
Притихшие комсомольцы вошли в часовню. Маленькое, составленное из разноцветных стекол окошечко в дальнем углу почти не давало света. Другое окошечко заслонял снаружи кусок сохранившейся от церкви изразцовой стены.
— Не понимаю, какой дурак строил часовню так близко от церкви? — удивилась Нина, невольно понизив голос. — Да еще и окно вывел прямо на стену! Вот горе-архитекторы! Или, может, у них по церковным обычаям так было положено? И балки зачем-то над самой головой у входа крест-накрест! Груз у них тут висел, что ли. Может, паникадила или, как это там называется, чтобы сразу при входе давить на психику?
— Понятное дело… на психику… — осуждающе сказал Сергей. Гулкий бас его ударил в стены часовни, поколебал полотнища паутины под куполом. В часовне стало тихо, как на кладбище.
— Пойдемте отсюда, а? — вдруг жалобно попросила Нина.
— Трусишь? — Сергей усмехнулся.
— Не трушу! А только противно здесь. Покойниками пахнет!
— Не покойниками, а ладаном! — потянув носом, уточнил Валентин. — У меня бабка в деревне этот ладан в избе жгла. До сих пор запах помню. Ладно, пошли! А что это за ступеньки?
— Сейчас… Поглядим! — решительно сказал Сергей. — Это в подвалы… церковные…
Валентин отодвинул в сторону Сергея и стал осторожно спускаться по ступенькам.
— Скользко и грязно, — объявил он. — Ну и ступеньки выбили святые отцы! В пору лишь ноги ломать. Вы подождите меня. Я хоть на глазок определю, сколько надо земли, чтобы засыпать эту поповскую яму.
Валентин скрылся в темном проеме, прорезая острым лучом фонарика густую, почти осязаемую на ощупь тьму.
— Не пройдешь! — сообщил он вскоре, поднимаясь наверх. — За поворотом кладка обвалилась, камни метровые, земля мокрая, аж сочится, щель только узкая. Фу! Как в могиле побывал! — Валентин глубоко вздохнул. — Грязища и воздух там тяжелый — дух захватывает! Пошли отсюда.
После часовни тихий пустырь показался неожиданно шумным. Весенний ветер доносил сюда трамвайные звонки, грохот проносившихся грузовиков.
Под остатком трехметровой церковной стены ребята остановились. Сережа, прячась от ветра, принялся закуривать: низко пригнул голову, чиркнул спичкой… И вдруг стена медленно качнулась и начала валиться на стоящих перед ней ребят.
Валя Калмыков с силой толкнул Нину в грудь, рванул на себя склонившегося над спичкой Сергея и, не выдержав его тяжести, упал на спину. Оба покатились в какую-то яму.
Стена с глухим шумом рухнула. Земля вздрогнула, брызнул снег, взметнулась пыль, и все стихло.
Первой пришла в себя Нина. Она вскочила и бросилась к товарищам. Те сидели в снегу на дне ямы, растерянно отряхивая с плеч и голов комки грязного снега. Шапки у обоих слетели.
— Мальчики, милые, вы живы? Целы? — Нина села на край воронки. — Ой, как я испугалась!
— На сегодня обошлось, — поднимая свалившиеся очки, улыбнулся Валентин. — Я вот только щекой здорово приложился.
— А я коленку ушибла! — Нина широко улыбнулась.