Очаг и орел
Шрифт:
— А фабрика Портермэна?
— Не знаю. Думаю, пожар начался там, в задней части, но восточный ветер понес его в эту сторону — правда, сейчас ветер меняется.
Эспер оттолкнула пожарного в сторону и побежала по охваченной огнем улице. Генри попытался последовать за матерью, но Вилли Боуэн подставил ему ногу и схватил за ночную сорочку:
— Ну нет, ты останешься здесь. Ты что, хочешь поджариться? Эй, миссис, подержите его, — он толкнул Генри молодой женщине, стоявшей с выпученными от ужаса глазами. Но Генри больше не сопротивлялся. Он замер, пристально глядя вслед своей матери.
Эспер шла, прижимаясь к домам с правой стороны улицы, еще не затронутой пожарами. На противоположной стороне четыре горящих здания испускали жар, как из открытой топки, обжигая горло и глаза.
Эспер задержала дыхание и, зажмурившись, бросилась через самое опасное место к углу Скул-стрит. Здесь толпились пожарные, марблхедские и из Салема. Рукава брандспойтов, извиваясь, тянулись через улицу, мужчины изо всех сил работали на насосах, но, когда Эспер пробиралась мимо них, раздался крик отчаяния: пламя и дым перепрыгнули Плезент-стрит.
Эспер не обратила на это никакого внимания. Она видела только, что Скул-стрит еще не охвачена пламенем, и хотя дым был таким густым, что она едва могла различить очертания, по крайней мере фасад фабрики Эймоса еще не горел.
Эспер пробежала мимо одного из салемских пожарных, поливавшего тонкой струйкой воды дымящийся Речабит-Билдинг. Она была уже у лестницы, ведущей к двери в кабинет Эймоса, когда чья-то грубая рука схватила ее за плечо.
— О Господи, миссис Портермэн! Что вы тут делаете? Фабрика горит!
— Где Эймос? — закричала она. — Вы видели Эймоса?
— Нет! — крикнул ошеломленный управляющий. Разве он не с вами? — Джонсон выплеснул воду из ведра на здание и отчаянно закричал ближайшему пожарному: — Поверните шланги сюда, парни, ради Бога!
Но салемские пожарные, страшно ругаясь, проклинали тоненькие струйки воды и не слышали его.
— Эймос там! — крикнула Эспер, указывая на фабрику. — Я знаю, что он там. Скорее, мы должны спешить! — И она бросилась вверх по лестнице.
— Миссис Портермэн, вернитесь! Вы сошли с ума. Фабрика горит, говорю я вам. Ваш муж не может быть там.
Эспер достигла верха лестницы и, повернув ручку, бросилась плечом на дверь. Дверь не поддалась. Эспер дико оглянулась на озадаченное лицо Джонсона, решившего, видимо, что она сошла с ума, и, подняв голову, завизжала во всю мощь своих легких: «На помощь!»
Салемские пожарные обернулись, увидели ее и побежали. Они оттолкнули Джонсона, пытающегося задержать женщину.
— Ломайте! — крикнула Эспер, показывая на дверь.
Пожарные и Джонсон вместе кинулись на дверь. Она треснула и поддалась. Они ввалились в темную, полную дыма, комнату. Через открытую дверь зарево осветило фигуру человека, лежащего на полу у письменного стола.
— Боже мой, — прошептал Джонсон. — Она оказалась права.
Трое мужчин схватили обмякшее тело и, кашляя и задыхаясь, понесли его вниз по лестнице.
— С ним все будет в порядке, мэм, — сказал один из пожарных, — он дышит. Только наглотался дыма. Пусть полежит немного, но вам лучше поскорее забрать его отсюда. Боже! — сказал он, поворачиваясь к своему товарищу. — Посмотри на крышу вокзала, она тоже загорелась. От этого города ничего не останется!
Оба пожарных бросились к своему брандспойту. Эймос зашевелился и застонал, когда Эспер и Джонсон встали рядом с ним на колени.
— Слава Богу, он приходит в себя! — пробормотал управляющий. — Мы заберем его отсюда, как только я найду кого-нибудь, кто поможет нести его.
Джонсон был настолько ошеломлен, что утратил способность удивляться. Он увидел, что пламя начинает лизать северные окна фабрики. Это швейный цех, подумал он, как раз рядом с новыми коробками модных пуговиц.
— Да, он приходит в себя, — Эспер облегченно вздохнула. — Но он не сможет так идти. У вас есть нож?
— Нож? — рассеянно переспросил Джонсон, отрывая взгляд от горящей фабрики. Он уставился на стоящую на коленях женщину. Ее волосы, отливающие красным, струились по плечам до земли. Ее зеленая накидка была порвана, и левое плечо белело сквозь дыру. Щеки и руки зачернены, как в представлении-пародии на негритянские песни, подумал рассеянно Джонсон.
— У вас есть нож? — крикнула Эспер с силой, выводя его из оцепенения. Джонсон покопался в карманах и достал маленький складной нож.
— Режьте здесь, — сказала она сквозь зубы. Джонсон увидел, что Эспер закатывает брюки Портермэна, и, посмотрев вниз, охнул: «Боже милостивый!»
Лодыжки Эймоса были связаны крепкой сероватой бечевкой, Джонсон разрезал бечевку ножом, и Эспер начала растирать их.
— Теперь запястья, — крикнула она. Увидев упавшую на юбку искру, Эспер нетерпеливо стряхнула ее.
Джонсон, разрезая веревки на запястьях, испуганно бормотал:
— Но кто же сделал это? Кто мог сделать такую ужасную вещь?
Но Эспер молчала, она смотрела на мужа. Эймос снова зашевелился, он застонал и открыл глаза. Эспер просунула руку под его голову и прижала ее к своей груди.
— Все будет в порядке, дорогой, — сказала она тихим ясным голосом, — Эймос, ты слышишь меня? С тобой все будет в порядке.
Его тело передернулось, и голова откинулась назад, болезненно прижав грудь Эспер. Эймос посмотрел на склонившееся над ним лицо жены.
— Хэсси, — прошептал он хрипло, — что ты делаешь здесь? У тебя все лицо грязное.
— Ничего страшного, — сказала она. — Теперь я хочу, чтобы ты встал, посмотрим, сможешь ли ты идти.
Эспер отодвинулась от мужа, неуклюже поднялась на ноги, обретая равновесие, наклонилась, беря его за руку, в то время как Джонсон тянул за другую. Эймос встал, опираясь на плечо жены.