Очаг на башне

Рыбаков Вячеслав Михайлович

На площадке, съежившись, стоял Антошка.

— Ты… — выдохнул Симагин.

Несколько секунд они молчали. Антошка прятал глаза.

— Да заходи же! — закричал Симагин и, подхватив его, втащил в квартиру. Ногой захлопнул дверь. Антон мешком висел у него на руках и только цеплялся хрупкими пальчиками за симагинские ладони. — Ты что? — вдруг осипнув, спросил Симагин. — Что-то случилось? Антон!!

— Ты испугался? — спросил Антошка.

— Я? Конечно. Господи… — Симагин перевел дух.

— Я по тебе

соскучился, — сообщил Антошка, насупясь, и впервые, неуверенно, скользнул взглядом по лицу Симагина.

— Тошка… — Симагин облегченно прижал его к себе, и тот, поняв наконец, что здесь он по-прежнему дома, рывком обнял Симагина за шею, засунулся лицом к нему за ухо и притих.

Так они стояли с минуту.

— Откуда ты? — глупо спросил Симагин.

— А я оттуда, — ответил Антошка, не разнимая рук.

— Пошли! — Симагин внес Антошку в Антошкину комнату и осторожно поставил на пол. Антошка озирался.

— Тут все как было, — сообщил он.

— Конечно. А ты что же, думал, тут другой мальчик живет?

— Откуда я знаю, — едва слышно пробормотал Антон. Симагин сглотнул.

Антон нагнулся и вдруг, со стремительностью котенка нырнув под диван, выволок за провод покрытый пылью планетоход.

— Вездеходик… — произнес он дрожащим голосом.

— Ты возьми его, — попросил Симагин.

Антон замотал головой, с испугом выпустив игрушку из рук.

— Мама выбросит…

Симагин молчал.

— Мы с бабушкой гостили на даче у ее друзей, а когда приехали, мама сказала, что ты не велел нам возвращаться, — сказал Антошка, искоса глянул на Симагина и заплакал.

Это продолжалось недолго. Шмыгая носом, он виновато подошел к Симагину и уткнулся горячим, влажным носом ему в живот. Симагин положил ладони на Антошкину голову.

— Мама знает, что ты здесь?

— Нет, — ответил Антошка. Подумал и объяснил: — Я сказал, что пойду в кино.

— В какое кино? — бессмысленно спросил Симагин. Антошка помедлил и ответил:

— Еще не придумал.

Симагин сел и посадил сына себе на колени. Тот вцепился в его руку изо всех сил.

— Как вы?

— Мы? Так… Бабушка болеет. Мама курит, дарит игрушки и приходит поздно.

Симагин опять прижал его к себе.

— Ты должен заботиться о ней.

— Как?

— Ты должен ее слушаться. Чтоб она не волновалась лишнего.

— Я старался. Но тогда она стала говорить, что у Симагина я от рук отбился, а теперь стал хороший.

— Это ничего, — сказал Симагин сквозь острый, режущий ком в горле. — Это не со зла.

— А от чего?

— От боли.

— Боль — это болезнь?

— Да, — твердо ответил Симагин. — Это я точно знаю.

— Ты вылечишь маму?

Симагин молчал.

— Ты еще не умеешь, — сказал Антошка, гладя его руку. — Я ведь знаю — если бы умел, пошел бы и вылечил. Да?

— Да.

— Я

все время жду, когда ты что-то сделаешь, и это кончится. — Антошка помедлил. — А это не кончается.

— Да, Антон. Не кончается.

— А я могу тебе помочь?

— Конечно. Ты можешь заботиться о ней пока. Вместо меня. Понимаешь, мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что рядом с нею мужчина, на которого я могу положиться.

— Хорошо, — серьезно сказал Антон. — Полагайся.

Он постепенно оттаивал, лицо его смягчилось, и вдруг он заболтал ногой, пытаясь носком ботинка достать лежащий на боку планетоход. Симагин, не выпуская Антошку, нагнулся и поднял пультик. Планетоход начал перебирать резиновыми гусеницами, крутясь на месте и уютно жужжа; одна из гусениц загребала воздух. Он раскачивался из стороны в сторону, наконец, повалился на живот и сразу пополз, уставя вперед низкий настойчивый лоб.

— Дай, — жадно сказал Антошка, протягивая обе руки. Симагин вложил в них пульт. Планетоход, вращая лепесточком локатора, объехал вокруг кресла, порыскал вправо-влево и остановился. Антошка выпустил пульт, и с приглушенным стуком тот упал на ковер.

— Нет, — сказал Антошка. — Знаешь… Неинтересно.

Замерев, Симагин ждал.

— У тебя было так, когда ты был мальчик? — спросил Антошка. — Что все игрушки становятся скучными… — Он помедлил, подбирая слово: — стыдными?

— Да, — сказал Симагин. — Было.

— Знаешь, пап, не могу забыть. Когда погиб дядя Витя, я в тот же день играл в их аварию. Понимаешь? И у меня все спасались. А ведь они по-настоящему погибли. Навсегда. А я в это играл. Я только недавно понял, что все происходит по-настоящему и навсегда. Ты меня понимаешь?

— Конечно, — тихо ответил Симагин.

— Играть стыдно, потому что чего захотел, то и стало. Но не по-настоящему. А значит, этого и нет. И только ты такой глупый, что притворяешься, будто есть. Сделать не можешь, а только притворяешься. Понимаешь? Я это понял и пошел к тебе.

— Спасибо, Антон. Ты мне очень помог. Правда.

— Вот и хорошо, — сказал Антошка.

Он затрепыхался, и Симагин поспешно выпустил его. Антошка съехал на пол с его колен, взял планетоход и бережно задвинул на прежнее место. Поднялся и вдруг замер спиной к Симагину.

— А ты по нам скучаешь? — напряженно спросил он.

— Очень.

— Я спрошу, ладно?

— Конечно, Антон.

Он помедлил и совершенно чужим голосом спросил:

— Мама меня обманула?

Симагин смотрел ему в спину. Сын ждал ответа.

— Нет, — сказал Симагин. Антошка молчал. — Нет, Антон, не обманула. Она сама верит в то, что говорит. Она больна.

— А ты веришь в то, что говоришь?

— Да.

— А ты здоров? Симагин сглотнул.

— Немножко здоров, — сказал он.