Очарованная вальсом
Шрифт:
— Да, да, государь — сильная мигрень в самый последний момент.
— Постараюсь не забыть.
Екатерина прижалась губами к его руке и опустилась в низком поклоне.
— Этой юной женщине несказанно повезло, государь, — тихо сказала она и покинула спальню, оставив повеселевшего царя рассматривать собственное отражение в зеркале.
Царь улыбался и спустя три часа, когда прошел сквозь потайную раздвигающуюся панель в маленький салон дворца Разумовского. Пока все шло точно по плану. Свита императора отбыла во дворец графа, расстроенная
Отобедав в личных апартаментах, Александр накинул поверх мундира черный плащ и вышел через боковую дверь к ожидавшей его карете.
Оказавшись в салоне, он оценивающим взглядом осмотрел его. Салон утопал в цветах. Они стояли в огромных вазах везде, где было можно. Нежный цветочный аромат витал в воздухе. В комнате было тепло, потрескивал огонь в разожженном камине. Освещение было приглушенным, но достаточным, чтобы рассмотреть приготовленные на угловом столике вино и холодные закуски.
В зеркале на стене Александр мог видеть свое отражение. Сегодня Бутинский иначе уложил ему волосы, и он подумал, что такая прическа очень ему к лицу, а самое главное, хорошо скрывает первые седые волоски на висках — предмет его беспокойства.
Интересно, как далеко мог продвинуться Ричард в отношениях с девушкой, размышлял Александр. Екатерина говорила, что Ванда в него влюблена. И это все? Но так сказала Екатерина, а ей можно верить. Про двойника необходимо молчать — Меттерних не должен узнать, что у Александра есть двойник. Ричард вполне может еще не раз потребоваться и в будущем. Неплохой парень этот Ричард. Когда конгресс закончится, можно будет взять его с собой в Россию…
Александр поправил упавший на лоб локон и в этот момент услышал, как медленно открылась потайная панель в стене. Мелькнули роскошные рыжие пряди — такие обожают рисовать венецианские художники, аккуратный овал лица, улыбающиеся губы, и глаза — такие невероятно голубые, что казались слишком большими и живыми, сияющими из-под огромных темных ресниц.
— О, ты сегодня без маски! — воскликнула девушка, подбегая ближе. — Как удивительно, как… — И она замолчала, словно споткнулась при быстром беге.
Александр протянул навстречу ей руки, и она доверчиво вложила пальцы в его ладони. Но при первом же прикосновении ее голос внезапно упал, а на лице появилось странное выражение.
— В чем дело? — спросил он.
— Ты… и… твой голос.
Она запнулась.
— Тебя что-то смущает? — спросил Александр. — Ты не рада видеть меня?
— Рада, конечно… Ждала весь день, не придет ли от тебя какого-нибудь известия, а потом принесли записку… я почувствовала такое счастье! Но все как-то странно! Ты другой. Неужели маска может настолько изменить внешность?
— Я изменился? Чего ты ожидала?
— Я ожидала увидеть тебя, — ответила ему Ванда, поднимая ладонь к глазам, — а теперь… нет, я не могу объяснить…
— Что же не так? — спросил Александр, обнимая Ванду.
Она не пыталась сопротивляться, но пристально смотрела на него встревоженным взглядом.
— Ты такая красивая, — медленно проговорил Александр, заглядывая ей в лицо. Сказал он это от чистого сердца.
Он привлек ее ближе к себе, наклонил голову и нашел своими губами ее губы. В первый момент она ответила на его поцелуй, но уже в следующую секунду неожиданно вывернулась из его объятий.
— Скажи, что ты делал весь день, — попросила она. — Я надеялась увидеть тебя на Пратере или на утреннем концерте.
Она говорила быстро, почти лихорадочно, словно пытаясь скрыть за словами истинные чувства.
— Не отворачивайся… Губы у тебя такие мягкие и теплые, словно голубиные перья.
Она быстро взглянула на произнесшего эти слова мужчину и так же быстро отвела глаза в сторону.
— Твои волосы как осенняя листва перед тем, как ветер унесет ее прочь.
Он вновь обнял Ванду и притянул к себе, но она неожиданно вырвалась и закричала:
— Нет, нет!
— Ты боишься меня? — спросил Александр.
— Нет… да… я не знаю, что думать… Все не так, все не такое!
— Посмотри на меня, — приказал он. Ванда повиновалась, и он еще сильнее обнял ее. — Мы уже видели друг друга, ты меня, я тебя. Сегодня мы здесь одни, и я снял маску. Ты испугалась просто потому, что еще не видела меня в облике императора…
— Это не так! — ответила ему Ванда.
— Так что больше не бойся, — не слушая ее, продолжал Александр, — я ведь не только император, но еще и мужчина.
Он неожиданно подхватил Ванду на руки и понес к кушетке с горой подушек. Подойдя, он бросил на них Ванду. Она пыталась сопротивляться, и он, наклонив голову, закрыл ей рот поцелуем. Ванда пыталась закричать, вырваться, но Александр был намного сильнее. Его губы становились все требовательнее, Ванда начала задыхаться от его поцелуев, чувствовала его ладони на своих обнаженных плечах, на горле.
На секунду он оторвался от ее губ, и тогда, судорожно вдохнув, Ванда крикнула:
— Дайте мне уйти!.. Прошу вас, отпустите меня!
— Почему? Я люблю вас, а вы любите меня…
— Это не так… неправда, — почти прорыдала Ванда, — прошу вас, позвольте мне уйти! Пустите!
— Но я не хочу, чтобы вы уходили…
Он посмотрел на Ванду, которую держал словно пленницу, не давая ей вырваться, и она со страхом подумала, что сейчас он, кажется, наслаждается этой ее беспомощностью. Все происходящее казалось Ванде кошмаром, который никак не кончался.
— Пожалуйста, позвольте мне встать!
Она готова была умолять его дальше, но лицо Александра не меняло своего выражения. Его глаза наблюдали за Вандой с холодным спокойствием, которое пугало гораздо больше, чем самое бурное проявление страсти. Улыбка царя казалась чувственной, но вместе с тем какой-то жестокой. Это было просто невероятно.