Очарованная вдова
Шрифт:
Представитель пресс-центра сослался на свидетельства соседей погибшей, которые слышали в ту ночь крики в ее квартире. Отсюда делался вывод о том, что обычным разговором дело не обошлось. Женщины серьезно повздорили. Их перебранка переросла в драку, в ходе которой бывшая любовница Владимира Тверского получила травму, несовместимую с жизнью.
При этом представитель пресс-центра сделал акцент на том, что доподлинно неизвестно, убила ли вдова соперницу сознательно или по неосторожности. Однако вместе с тем он сообщил, что дверь квартиры была снята с петель при помощи резака. Из этого следует, что Тверской кто-то помогал. Так был сделан акцент на ее вероятном сообщнике.
Карбалевич ухмыльнулся, пытаясь отделаться от мысли о том, не ему ли в этом сценарии, шитом белыми нитками, уготовили столь важную роль. Однако его фамилии не озвучили. Впрочем, это еще ничего не значило. Ее могли оставить в загашнике до следующего сенсационного заявления.
Один из журналистов спросил, откуда стало известно, что в квартире жертвы была именно Анна Тверская. В ответ было заявлено о свидетелях, которые видели ее в подъезде. В квартире якобы нашли кое-какие вещи Тверской, которые она там впопыхах обронила.
«Вот суки! Они и свидетелей купили, и улики подбросили! — мысленно возмутился Денис. — До чего же грубо работают эти твари!»
Аргументы представителя пресс-центра на этом не закончились.
«Да вы же и сами давно выяснили, что подозреваемая несколько дней не живет у себя дома, — говорил он, обращаясь к журналистской братии. — Она явно скрывается. Вероятнее всего, причиной тому является убийство, совершенное ею. Более того, вполне возможно, что Анна Тверская каким-то образом причастна к гибели собственного мужа. По крайней мере, нельзя сбрасывать со счетов версию о ее имущественных претензиях к Владимиру Тверскому. Но еще раз повторюсь, все это версии. Они будут либо подтверждены доказательствами, либо отойдут в небытие».
От пафосной концовки этой тирады Короба просто воротило.
Из радиорепортажа не было ясно, задавали ли журналисты еще какие-нибудь вопросы. Денис поймал себя на мысли о том, что на месте представителя какого-нибудь СМИ он обязательно озвучил бы парочку-другую неудобных вопросов. Даже если бы знал ровно столько, сколько профессионалы, присутствовавшие на пресс-конференции.
Карбалевич спросил бы и про свидетелей, и про улики, и про малолетнего сына Евгении Самары, который наверняка слышал куда больше, чем любые соседи. Однако он мог только представить себе подобную ситуацию. Реальность же была такой, что Анну Тверскую ни за что ни про что выставили убийцей. Пусть и с оговоркой о том, что это всего лишь версия.
«Знаем мы ваши версии», — подумал Карбалевич, выключая радио.
Слушать песни, последовавшие за криминальной хроникой, у него не было никакого желания.
Обвинение, выдвинутое против вдовы Тверского, было делом рук Архипа и его могущественного босса. Именно хриплоголосый тип, по неосторожности убивший блондинку, придумал план подставить Анну. Босс не без скрипа, но все-таки согласился с ним. Так дело и завертелось.
Через подставных лиц были куплены свидетели. Еще ранее, до обнаружения трупа Евгении, в ее квартиру были подброшены вещи Тверской, которые бандиты раздобыли при последней попытке наехать на нее в родительском доме. Тогда один из громил впопыхах прихватил сумочку с разными дамскими штучками, забытую Анной. Теперь же эти так называемые вещественные доказательства оказались в игре.
Запуск этого плана знаменовал собой начало еще более активной фазы давления на Тверскую. Теперь она, по сути дела, была объявлена вне закона.
25
Алиев расслаблялся в элитном бильярдном клубе. Ему, постоянному клиенту, здесь был зарезервирован отдельный кабинет. Из всех бильярдных игр кавказец больше всего любил «американку». При наличии свободного времени он мог играть в нее бесконечно. Под этот ритм волей-неволей подстраивались его подчиненные. Ведь именно они чаще всего были его соперниками по игре.
Вот и сейчас один из этих громил старался с усердием катать шары. Именно так, с усердием! Резван не терпел игры в поддавки и заставлял своих быков выкладываться полностью. Ему не была интересна игра как таковая.
Вору в законе требовались отчаянные соперники, способные показать себя. Вот и получалось, что в жизни громилы Резвана и слова поперек его воли сказать не могли, а в игре делали все возможное, чтобы победить босса.
Правда, одолеть его было не так просто. Чаще всего выигрывал он, причем блестяще. Естественно, Резван радовался победам, но при этом всегда хвалил своих соперников за стойкость.
Вор выиграл у подчиненного очередную партию, разрешил ему перекурить, сам же тем временем взялся за мобильный телефон. Настроение у него было неважнецким. Именно поэтому он и пытался расслабиться, поднять тонус. Однако получалось не очень. Его донимала одна и та же мысль, сверлящая мозг.
Алиев не первый раз за день набирал этот номер. Однако абонент все время был либо недоступен, либо не поднимал трубку. Вот и на этот раз ответа на вызов не последовало.
«Что он там себе думает? Все равно же достану!» — недовольно подумал кавказец, готовясь к новой партии в бильярд.
Минуту спустя он уже орудовал кием, был увлечен игрой. Но даже на пике азарта его не оставляло чувство недовольства.
Резван прицеливался, чтобы удачно ударить кием по шару. В этот момент его мобильник заработал. По мелодии вызова он сразу понял, кто ему звонил. Это был тот самый абонент, с которым Резван безуспешно пытался связаться в течение дня.
— Ну, неужели! Решил наконец-то снизойти и до меня, сука! — вырвалось у него из уст то, что реально накипело на душе.
Громила, игравший с ним, держа в руках кий, отошел в сторонку, чтобы не мешать важному телефонному разговору. При этом он отчаянно пытался сделать вид, что ничего такого не слышал. Мол, все это его совершенно не заботит.
Сам же Алиев не обратил на него никакого внимания и нажал на заветную кнопку принятия вызова.
— Ты что же, скрываешься? — вместо приветствия спросил он, выслушал явно грубую тираду в ответ и продолжил: — Послушай, что это за чертова фигня такая пошла насчет вдовы? С какого перепугу все это вдруг закрутилось?
Собеседник стал что-то долго и дотошно объяснять. Слушая его, кавказец менялся в лице, причем, мягко говоря, не в лучшую сторону. Он мрачнел и зеленел от злости и негодования.