Очарованная вдова
Шрифт:
Наконец вор не стерпел и громко рявкнул:
— Да я все это уже слышал! И видео на сайте пресс-центра просмотрел полностью, от заставки до заставки. Некоторые моменты даже по нескольку раз крутил, чтобы попытаться понять, как такое вообще могло кому-то прийти в голову. Скажи мне на милость, что это за бред сумасшедшего?! Какое отношение имеет Тверская к гибели этой шлюшки с подтанцовки?! Все же белыми нитками шито. Кого ты собрался наколоть? Если меня, то ошибся. Если всю страну, то ты просто дурак набитый. Журналисты начнут копать. Найдут все нестыковки. Не сегодня, так завтра вся страна будет сочувствовать оклеветанной вдове. Мало того, что все эти версии, брошенные в народ, — чушь собачья. Они вообще ни в какие ворота не лезут. Ты уже вообще нюх потерял. Охренел вконец! Но это не будет продолжаться вечно!
Его собеседник тоже завелся и реагировал на слова вора крайне резко. Более того, он даже стал угрожать Алиеву. Глаза кавказца налились кровью.
— Это я-то пожалею?! — воскликнул он. — Смотри лучше, чтобы тебе самому жалеть не пришлось, гнида! Не только за этот цирк, но и за то, что ты вообще на белом свете когда-то появился! Я вижу, ты спишь и видишь войну со мною. Так знай же, сука, что будет тебя война! Такая, что тебе придется молить о пощаде, стоя на коленях. Но ни я, ни кто-то другой слушать тебя не станет! Это я тебе обещаю!
Он даже не стал выслушивать ответный поток горячих слов, не желал утруждать ни свой слух, ни разум. Все и так было предельно понятно. Вор нажал на кнопку сброса, спрятал мобильник, взял кий и ударил по шару настолько сильно, что тот вылетел со стола и упал на пол. Громила быстро поднял его, положил обратно на стол и вопросительно посмотрел на хозяина.
— Собирайся. Уезжаем отсюда. У нас появились серьезные дела, — едва ли не пуская из ноздрей пар, проговорил разозленный Резван.
Браток давно знал своего босса, был свидетелем не одного приступа злости, одолевавших его. Но в этом случае Резван явно превосходил самого себя. Громиле казалось, что если бы сейчас в кабинете находился недавний телефонный собеседник Резвана, то тот наверняка сломал бы бильярдный кий о его голову.
26
Анна дожидалась возвращения своего спутника из Москвы. Делать ей особо было нечего. Не грядками же заниматься! Анной овладело настроение, весьма располагающее к творчеству. Нахлынуло вдохновение, и женщина постаралась не упустить время.
Она сидела с гитарой за столом. На нем лежали тетрадка и шариковая ручка. Это богатство нашлось в серванте. Вдова не раздумывая приватизировала их. Она пребывала в полной уверенности, что неуловимый хозяин дачи за это на нее ничуть не обидится.
Окно, выходившее во двор, было открыто. Свежий воздух запросто проникал в дом, создавая легкий сквозняк. Страницы тетрадки то и дело шевелились, даже перелистывались. Однако Тверская удерживала их или возвращала в исходное положение.
Она часто обращалась к тетради и ручке, дописывала песни, не оконченные ранее, шлифовала слова, оттачивала мелодику. Анна радовалась каждому новому образу, музыкальной находке, неожиданному решению. То, что получалось в результате ее трудов, выглядело не так уж и плохо. По крайней мере, такого мнения придерживалась сама Анна.
Некоторые моменты казались ей очень удачными. Вместе с тем она прекрасно понимала, что находится в плену собственного субъективного мнения. Реальную оценку своим творениям Анна дать не могла.
Но как можно было здесь, на даче, получить чью-то профессиональную и беспристрастную оценку? Кто мог точно сказать ей, на самом ли деле у нее получилось что-то хорошее? Не для соседей же наигрывать и петь. Тем более что светиться было нельзя. Анна доверяла Денису, но все же опасалась, что он скорее засыплет ее подбадривающими комплиментами, нежели даст настоящую оценку этим песням.
Аня не знала, что делать. Она никак не могла унять этот творческий зуд. Ей неимоверно хотелось с кем-то поделиться результатами своей работы.
Забыв обо всех мерах предосторожности, Тверская выпросила мобильник у соседа, которого пару раз видела прежде, и без колебаний позвонила аранжировщику, с которым работал еще ее покойный супруг. Анна быстро объяснила ему, в чем дело, и стала напевать одну из своих песен.
Тот сказал, что ему нравится. Однако голос его был каким-то напряженным. Будто что-то мешало ему нормально общаться.
Вдова не могла и подумать, что напряжение этого человека было связано с версией о причастности Анны Тверской к убийству, озвученной в СМИ! Он же никоим образом не стал намекать на это, выслушал другие песни и опять же сказал, что они ему понравились.
Аня поблагодарила его. Напряженность аранжировщика она списала на то, что у него могло быть плохое настроение. Женщина, довольная похвалами, продолжила работать над другими песнями. Этот творческий порыв трудно было остановить и контролировать.
За этим занятием ее и застал Денис. Анна была настолько увлечена своим делом, что даже не заметила, с каким хмурым видом Карбалевич вошел в дом.
— Как дела? — спокойным тоном спросил он.
— Да нормально все, — с улыбкой проговорила Аня. — Вот пару песен доделала. Знакомому аранжировщику они очень понравились.
— Что?! Кому?! — воскликнул совершенно ошарашенный Карбалевич, догадываясь, что женщина все-таки натворила глупостей.
Она вздрогнула, виновато посмотрела на Короба, но ничего не сказала.
— Ты звонила этому аранжировщику, да? — не успокаивался Денис.
— Да. Извини, пожалуйста. Я должна была получить уверенность в том, что иду правильным путем. А то мало ли чего я тут насочиняю, а оно окажется никуда не годным барахлом.
— Аня, я же тебя просил!.. Как же можно быть такой беспечной? — негодовал Карбалевич. — Теперь нам нужно срочно собирать манатки и уматывать отсюда порезвее. Наше местоположение очень быстро вычислят по мобильнику.
— Так я ведь не со своего мобильника звонила! — Анна искренне не понимала, почему им теперь грозит опасность. — У соседа одолжила. Или ты думаешь, что его телефон тоже может прослушиваться?