Очаровательная колдунья
Шрифт:
– В данный момент я вовсе не держу тебя на расстоянии, – слабо улыбнувшись, заметила Натали.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! – прорычал Джек, еще крепче прижимая ее к себе. – Этого недостаточно. Я хочу тебя всю, хочу видеть тебя обнаженной, ласкать каждую частичку твоего тела, целовать тебя, пока ты не задохнешься...
Чувствуя, что уже задыхается, Натали уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть его.
– Нет... Джек, пожалуйста! – срывающимся голосом взмолилась она.
– Почему нет? Ну почему?!
– Потому что я все еще замужем! – Ей пришлось остановиться
Карие глаза горели страстью, навязывая ей свою волю. Но постепенно до Джека, кажется, дошло, что она не переменит своего решения. Тихо застонав, словно от сдерживаемой боли, он опустил руки.
– Хорошо, – произнес он упавшим голосом. – Если хочешь, пусть будет так. Но обещай мне одно: когда все уладится, мы продолжим разговор именно с этого места. Ты же знаешь, ничего не изменится, – ты слишком много значишь для меня.
Джек опять приник к ее губам в поцелуе, который казалось, растопил остатки сомнений Натали. Она любила его, и неважно, насколько это было глупо. Охватившее ее чувство не имело никакого отношения к благоразумию.
Джек запахнул полы своего толстого шерстяного пальто на спине Натали, целуя ее так неистово, что все мысли напрочь улетучились из ее головы. Минуты уплывали за минутами, но у нее не было сил даже пошевелиться; хотелось нежиться в его объятиях вечно, пока не состарятся звезды.
Но время никто не отменял. Было уже очень поздно, и даже тепло его тела не спасало от промозглой сырости, пробиравшейся сквозь два укутывавших ее пальто. Прошло, однако, еще немало минут, прежде чем Джек поднял голову и кривовато улыбнулся.
– Пожалуй, нам лучше вернуться в отель, – прошептал он.
– Да...
– Возьмем такси или пойдем пешком?
Натали не сразу смогла ответить.
– Сомневаясь, что мы найдем такси. Последние полчаса по этой дороге вообще никто не проезжал. Пойдем пешком, здесь не так далеко.
Джек кивнул и крепко обнял ее за плечи. Они двинулись по дороге в направлении светящегося пятна, образованного туманом и лучами прожекторов вокруг собора, похожего на сон. Их прогулка тоже казалась сном...
Но ведь именно этим все и было, с горечью напомнила себе Натали. Сном и мечтой. О, она-то не перестанет любить Джека, а вот он... Может быть, сейчас он вполне искренне верит, что чувства, испытываемые им, не поблекнут к моменту, когда она получит развод и окажется свободной. Но Натали в этом очень сомневалась. Джек Вендел на редкость занятой человек, и работа быстро переключит его мысли на другие проблемы. Кроме того, вокруг него вьется множество красивых женщин, готовых в любой момент предложить ему утешение. Женщин, которым нет нужды подыскивать няньку, если он пригласит их на ужин, от которых не пахнет пригоревшей овсянкой и у которых в кармане не потечет вдруг фломастер.
Нет, она намерена смотреть правде в глаза! Если это не произойдет сегодня ночью, – а она не может себе этого позволить, – это не произойдет никогда. Как правильно сказал Джек, ее развод затянется на месяцы, а к тому времени он просто забудет о ее существовании.
– Чего ради мы теряем
Натали отвернулась от окна огромной гостиной. Весь день из низких унылых туч сеял дождь, скрывая за своей завесой серые дома, кривые улочки и собор.
Джек поднял глаза от письменного стола, за которым сидел, просматривая бумаги и отвечая на звонки из Парижа, Нью-Йорка, Бангкока...
– Надоело? – поддразнил он ее.
– Да, надоело. – Она заметалась по комнате, словно тигр в клетке, и в конце концов уселась в одно из удобных мягких кресел, окружавших низкий кофейный столик из полированного красного дерева. – Мне хочется поскорее покончить с этим делом и уехать домой. Я... соскучилась по Монике.
Натали не кривила душой, хотя с легким раскаянием осознавала, что это не единственная – и даже, возможно, не главная – причина, по которой она стремилась уехать из Амьена. Всю прошлую ночь, которую она провела без сна, беспокойно ворочаясь на широкой постели в своей спальне, Натали не переставая мысленно преодолевала расстояние, отделявшее ее дверь от двери Джека... И теперь она была почти уверена, что еще одной ночи подобного искушения ей не вынести.
В глазах Джека мелькнула насмешка.
– И чем же, по-твоему, нам следует заняться?
– Понятия не имею! Это ведь ты у нас опытный стратег, – раздраженно бросила она. – Пока мы здесь рассиживаемся, Антуан вполне мог удрать. Возможно, его уже давно нет в стране.
– Не думаю, – уверенно ответил Джек. – Если бы он собирался это сделать, то скрылся бы сразу, как только мы появились в Амьене, а не стал бы тратить весь вчерашний день на слежку за нами. – Он взглянул на часы. – Почему бы тебе не позвонить в бюро обслуживания и не попросить принести нам чаю?
– Я не хочу ча...
Осторожный стук в дверь прервал ее на полуслове. Джек холодно улыбнулся.
– Ну, если не хочешь чаю, тогда посмотри, кто пришел.
Она бросила на него сердитый взгляд, но все-таки встала и пошла открывать дверь. На пороге стояла молодая женщина в голубой форме отеля, держа в руках белый конверт.
– Месье Вендел? – заглядывая в комнату через плечо Натали, спросила она с ослепительной профессиональной улыбкой. – На ваше имя только что поступила срочная телеграмма.
– Э-э-э... Благодарю вас. – Натали взяла конверт и, закрыв дверь, отнесла Джеку.
Он вскрыл его быстрым движением тонкого серебряного ножа для разрезания бумаг и извлек большой лист, снизу доверху покрытый печатными буквами. Таких длинных телеграмм Натали видеть еще не приходилось.
– Это по поводу Антуана? – нетерпеливо спросила она, видя, как Джек не спеша читает текст.
Тот кивнул.
– Они перепахали архивы всех общегосударственных и местных газет за последние десять лет в поисках отчетов о подобных случаях, – объяснил он ей. – И в конце концов напали на след человека, подходящего по возрасту и описанию. Он был замешан в целой серии подобных афер, но ни разу не попался. А последней жертвой около года назад стала молодая женщина из Руана, у которой он выудил все выплаты по страховке жизни мужа. Он использует целый набор вымышленных имен, но зовут его все-таки Антуан Лемэр. И живет он здесь, в Амьене.