Очень далекий Тартесс (др. изд,)
Шрифт:
Шальная мысль пришла ему в голову: стена невысока, перемахнуть через нее и пуститься наутек... подальше от этих проклятых богами опасных мест, от миликоновых хитросплетений. Долиной Бетиса подняться вверх, потом – горными тропами на восток, к Майнаке... Мешочек с деньгами при нем, кинжал тоже... Но уже плыли перед мысленным взором недоумевающие лица кормчего Неокла, Диомеда, матросов... купца Крития... Нет, не убежать. Одной веревочкой связала его с ними судьба. И еще Астурда... Да что же это? Скольких женщин он знал, а
Звякнуло оружие. Рядом присел на сено один из миликоновых стражников. Шумно поскреб грудь, ругнулся вполголоса.
Ну вот, теперь и захочешь, а не уйдешь.
И уже в полусне последняя мысль: «Уж если суждено пойти в море, то прихвачу с собой Астурду, а там будь что будет...»
Среди ночи проснулся Горгий от неистового шума. Топот тяжелообутых ног, крики и ругань, лязг оружия. Рядом хрипло застонал и рухнул человек. Горгий быстро отполз в сторону, затаился между возком и стеной. Пытался понять, что происходит: передрались ли телохранители между собой или еще какая беда нагрянула?..
Шум драки оборвался внезапно. Во дворе вспыхнули факелы, в их дымном багровом свете Горгий увидел вооруженных людей в желтом. Стражники Павлидия! Они бродили с факелами по двору, разглядывали убитых.
– Ну что, нашли грека? – спросил начальственный голос.
– Ищем, блистательный. Здесь должен быть, куда ему деться...
У Горгия застучало в висках. Он прижался боком к шершавой стене, нащупал за пазухой кинжал.
– Вот он! – донеслось с другого конца двора. – В сено, злодей, закопался.
– Тащи его!
Горгий услышал хриплый испуганный голос:
– Не трогайте меня, я купец из Массалии...
– Да это не тот. Проезжий, что ли... У того, говорили, нос горбатый.
– Бросьте этого, ищите дальше!
Колеблющийся свет факелов приблизился.
– Ага, вот он, горбоносый, за повозкой! Гляди-ка, кинжал наставил...
Пахнуло потом и кожей. Два копья уперлись Горгию в грудь. Подошел блистательный, весь в серебряных перевязях и пряжках.
– Отдай кинжал, – велел он, кривя губы в нехорошей улыбке. – Все видели? – Он потряс кинжалом в воздухе. – Этим ножом грек и убил Миликона!
– Ошибка! – закричал Горгий. – Никого я не убивал... Я спал во дворе...
– Стража светозарного Павлидия не ошибается, – прервал его блистательный. – А с карфагенскими лазутчиками у нас разговор короткий. Ведите его!
Понуро побрел Горгий под наставленными копьями со двора. Увидел на миг сумрачный взгляд массалиота. Потом его толкнули в повозку.
* * *
– Так, так. Не выдержали, значит: ввели женский
персонаж.
– У вас есть возражения?
– Пылкая любовь вольноотпущенника к рабыне... Нет, я не
возражаю. Без любви что же за роман?
– Вы иронизируете, читатель?
– Послушайте, вашего Горгия судьба так немилосердно
лупит по голове, что... ну, в общем, сделайте его
счастливым хотя бы в любви. Я серьезно говорю.
– Поверьте, мы бы очень хотели, но...
– Скажите прямо: не умеете писать о любви. Я уж давно
заметил: фантасты считают, что описывать любовь не их
дело. То есть они пишут о ней, конечно, но как плохо! Как
холодно!
– Вы нас пристыдили. Мы попробуем хорошо писать о
любви. Нет, в этом романе уже поздно. Но может быть, в
следующих вещах...
11. ТОРДУЛ И ПАВЛИДИЙ
Дворец Павлидия был открыт только для доверенных людей. Но имелась в нем комната, куда ходу не было никому. Здесь верховный жрец в уединении обдумывал и решал государственные дела.
На возвышении, перед статуей бога Нетона, горел жертвенный огонь. На полу лежали бычьи шкуры. В углу била из стены водяная струя, падала с плеском в маленький водоем. От жертвенного огня вода казалась красной.
Павлидий сидел, откинувшись на подушки, перед низким столом с бронзовыми ножками. Тордул стоял перед ним. Переминался с ноги на ногу, избегал взглядов верховного жреца. Мало походили они друг на друга, только носы у обоих были одинаковые – острые, хищные. Щека Тордула была рассечена, одежда изорвана, левое плечо обмотано окровавленными тряпками.
– Хорош, – тихо сказал Павлидий, отводя от глаза финикийское стеклышко. – Давно тебя не видел. Не прибавили тебе ума морские походы. А тот, что был, морскими ветрами выдуло.
Тордул молчал. Он весь еще был во власти недавней короткой и бешеной схватки у крепостных ворот. Не мог он понять, почему так получилось: против ожиданий стражи оказалось не только не меньше, но и куда поболе обычного. И часа не прошло, как его, Тордула, люди были смяты и повязаны. Самого же Тордула прямиком приволокли сюда.
– Окрутил тебя Миликон вокруг пальца, обманул, как котенка, – продолжал Павлидий. – На что ты рассчитывал, поднимая оружие против тысячелетнего царства? Рассуди сам: может ли малый котенок опрокинуть могучего быка?