Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Авалон

Соловьёва Яна

Некоторое время я обмозговывала его загадочное заявление.

— Кого найти — невесту? — озарило меня, когда я вспомнила, как эльф прикладывал руку к сердцу и краснел.

— Её, — серьёзно поправил он. — Единственную.

Я ничего не ответила, и каждый погрузился в свои мысли. Остаток пути до кургана мы провели в молчании.

***

На пустыре горели смрадным дымом сложенные горками трупы чудовищ. Ярпен был в ярости. Свалившийся на голову Иолар встал ему костью поперёк горла, и только моё вмешательство и ропот в отряде, что лишний лук (особенно пришлый, который не жалко) не помешает, остановили новую свару. Ещё сердясь, Ярпен отцепился от незваного эльфа — ему аж зудело, как хотелось

самолично заняться взрывами.

В провал полетело сразу три бомбы новой модели. На счастье я последовала совету кузнеца и отошла подальше — от взрыва из дыры выплеснулись чёрные брызги, и борода одного из краснолюдов превратилась в обожжённый огрызок пакли. Когда жидкость внизу прогорела, нам с эльфом выпала честь первыми лезть в провал. Краснолюды опустили шатающийся дощатый помост, с которого мы на пару расстреляли оставшихся в живых трупоедов в зале внизу. Иолар не пустословил, когда назвал себя лучшим охотником Синих Гор — каждый его выстрел достигал цели, и пока я перезаряжала арбалет, два или три чудовища падали со стрелою в глазу. Снова пришел черед бомб. Смесь, придуманная Титом Сорокой, работала безотказно, и вскоре все кладки трупоедов, налипшие по стенам и на полу в зале, были уничтожены.

Мы с Иоларом спустились в подземелье вновь, чтобы зачистить от чудовищ прилегающий коридор. Подоспевшие бойцы Ярпена помогали в ближнем бою, а потом мы бросали бомбы и уничтожали гнёзда. От грохота содрогались древние стены, и местами каменная крошка сыпалась со сводов.

Весь запас бомб израсходовали ещё до наступления вечера.

— Как раз к званому обеду поспеем, — благодушно сказал Ярпен. — Завтра продолжим.

— Хорошо, — сказал Иолар, приторачивая к седлу лук.

Ярпен снова взъярился.

— Тебя будто звали! Думал, если рядом поошиваешься, так я и про махач забуду? Ты завтра на койке лежать будешь, а не трупоедов бить.

— Или ты, — невозмутимо ответил Иолар.

Среди краснолюдов послышались смешки, а Ярпена от такой наглости чуть не хватил удар. Но, видимо, мысль об обеде и о том, что солнце уже давно перевалило за полдень и до сведения счетов осталось всего ничего, умиротворила его, потому что он разулыбался, сплюнул под ноги Иолару с весьма благостным выражением на лице и скомандовал краснолюдам сворачиваться. На сегодня работа на кургане была закончена.

***

Перед торжественным обедом я заглянула домой, чтобы смыть копоть и переодеться. На кровати Марго в беспорядке были разбросаны цветастые платья, самой её уже не было. Дома было тихо и хорошо, и не хотелось никуда идти. Я медлила, долго выбирая между двумя парами штанов и копаясь в невеликом числе рубашек, потом долго раскладывала одежду. В заднем кармане шорт что-то мешалось, и я достала восьмиугольную зерриканскую монету с раскинувшим крылья драконом и скомканное прощальное письмо Эскеля. Расправила бумагу. Чернила расплылись на пятне в центре то ли от каэдвенской водки, то ли от моих слёз. Я понюхала письмо — определённо это была водка. Усмехнувшись, бросила его в камин. Щелчок Игни, и оно вспыхнуло. Монету я оставила в кармане — из всего нашего с Иорветом зерриканского богатства она была последней. Остальные ещё в день приезда Сесиль Бурдон обменял мне по грабительскому курсу на новиградские кроны, и тогда я пожалела, что не оставила пару золотых профилей Виллентретенмерта на память.

Я смотрела в камин, на ярко-красные извилистые нити, которые пожирали бумагу и оставляли после себя чёрный хрупкий измятый комок. Я не думала про Эскеля, я думала про Иорвета. Про то, что у меня нет ни единой вещи на память о нём. Выпустила слабенький Аард, и сгоревшее письмо разлетелось серым пеплом. «Мне не нужны вещи, мне нужен он сам», — сердито решила я и тут же вспомнила, что на руке у меня есть то,

что гораздо важнее любой вещи — наш знак, наша тайная связь. Раскрыв ладонь, я сосредоточилась и подумала, что никогда не пыталась концентрировать внимание на метке. Вдруг я смогу почувствовать Иорвета и узнать, что у него всё в порядке? Головой я понимала, что за неполный день пути с ним и отрядом ничего не могло случиться, однако сегодняшний день был таким длинным, что казалось, будто расстались мы на пороге моей квартиры с месяц назад. Закрыла глаза. Отзывчивая темнота вернулась, и хотя про Иорвета я не сумела узнать ничего, ярко вспыхнули во мне воспоминания об утреннем опыте. Чутьё восстановилось! Вскочила и заметалась по квартире, сердясь на себя — пока я теряю время, размазывая сопли, Киаран, возможно, разузнал что-нибудь, нашёл место, откуда следовало начать поиски, и теперь я могла помочь!

***

В Замке Трёх Отцов слуга проводил в украшенный тяжеловесным махакамским декором зал, в котором раньше мне не доводилось бывать. Горящая вереница рогатых канделябров на длинном столе разрезала приземистый зал на половины, и стены его терялись во мраке между толстых резных колонн. Мимо, чуть не задев меня плечом и не удостоив взглядом, прошагал на выход Яевинн, ведущий под руку Торувьель.

О том, что званый обед давно начался, недвусмысленно сообщал разудалый гул голосов. Вокруг стола сновали слуги с кувшинами и блюдами в руках. Меня провели к месту в начале стола между Ярпеном, который, судя по разводам копоти на бритой голове, явился на пир сразу с кургана, и Иоларом, который вошёл в зал следом за мной.

Во главе стола сидела Саския с таким величественным видом, будто была она не на пиру, а полководцем на военном совете. На ней была боевая стёганая куртка, и казалось, что не хватало только стальных наплечников и нагрудника, чтобы она ударила железным кулаком по столу и повела собравшихся в бой. По правую руку от неё сидел Александр, который в своём чёрном бархатном дублете походил на благородного печального рыцаря, по левую — Киаран и Сесиль Бурдон. Далее в соответствии со статусом рассадили гостей — на одной стороне стола бородатых дядьёв, на другой — Брунимору в окружении мамушек. Невеста хохотала, слушая, как разглагольствует Ярпен, отклонялась с лавки назад и переглядывалась с женихом за широкой спиной одной из мамушек.

Справа от меня, сразу за Иоларом, приземлилась расфуфыренной столичной птицей Марго в пурпурном платье с бантами, а дальше вперемешку рассадили гостей из приезжих командиров скоя’таэлей, рыцарей Александра и краснолюдов. Из вергенских скоя’таэлей я не заметила никого — вероятно, все они были заняты поиском детей.

— И тогда эта золотая гадина как хлопнет крылами, как извернётся да как рванёт когтями пузо лошади! Тут уж мы оценили диспозицию здраво и, теряя портки, ринулись в горы, — Ярпен указал в потолок гусиной ножкой, которую сжимал в кулаке. Брунимора прыснула со смеху. — Мудрый командир…

— Ты, что ли, мудрый командир?! Был бы мудрым, вернулся бы в Махакам, не позорил бы клан Зигринов, — пробурчала одна из мамушек. — Лучше золото в земле, чем золотая гадина в небе.

Промычав что-то невнятное, Ярпен припал к кубку с вином.

Киаран был занят. Вместе с Сесилем, Саскией и Александром он изучал бумаги, переданные одним из дядьёв. Я приступила к еде, рассеянно прислушиваясь к разговорам, доносящимся с разных сторон, и выжидала момент, когда могла бы узнать у Киарана новости. Стол между тем ломился от яств: была тут и дичь, и жареные поросята со сливами, и фаршированная грибами щука, и судак, копчёный на осиновой щепе. Похоже, что ради пира Сесиль опустошил запасы посуды в казне: на стол вперемешку выставили медные, серебряные, золотые тарелки, блюда и кубки из разнокалиберных сервизов.